– Не волнуйся, – успокоила менядевушка, – я хорошо дорогу знаю, да и плутать здесь негде, тропинка самаприведет к обители. Спасибо тебе за внимание, меня Маша зовут.

– Я Виола.

– Красивое имя, только не христианское.

– У меня родители неверующие были.

– Мои тоже лба не перекрестят, –кивнула Маша, – как услышали, что хочу в монастырь уйти, чуть не убили, ноу меня вера крепкая, как у первых христиан, можно собаками травить, неотступлюсь, вот мы и пришли к консенсусу: до двадцати пяти лет я в миру живу,если же не соблазнюсь, то все, ни мама, ни папа больше не препятствуют. Пошли,а то сестра Евдокия злиться станет, она гневливая, не нравится ей, если народдо полуночи тянется.

– И долго тебе до четвертьвекового юбилеяосталось? – поинтересовалась я.

– В ноябре дата, – улыбнуласьМаша, – меня в обители ждут. Я в общем-то из семьи художников, только мамаи папа мирские сюжеты пишут, а меня божественные привлекают. Если тебя вбиблиотеку допустят, посмотри, там над одним из шкафов картина про СвятуюЕлену, это я написала. Матушка Епифания очень хвалила. Ты про Святую Еленузнаешь?

– Нет, – помотала я головой, –я вообще не в теме. Понимаешь, у меня бабушка умерла, очень верующей была, воти велела мне после своей смерти в обители недельку пожить, за нее помолиться.Приходится теперь последнюю волю старушки выполнять.

– Вот оно что, – протянулаМаша, – было бы прекрасно, окажись она Достойной.

– Чего?

Маша повернула ко мне безмятежное лицо.

– Достойной воскрешения.

– Ты о чем? – окончательнорастерялась я и, заметив в глазах девушки неприкрытое удивление, быстродобавила: – Извини, пожалуйста, я не церковный человек, наверное, тебенеприятно такое слышать, но не знаю молитв, кроме «Отче наш», и очень боюсь,что монахини меня не пустят, не сумею бабушкину просьбу выполнить, а она такприказывала, обещала с того света достать, если слово нарушу.

– Ясное дело, – кивнула Маша, –бабушка твоя об обители что рассказывала?

– Ну… э… святое место, где руководитнеобыкновенная женщина, мать Епифания.

– Это верно, а еще?

– Все.

– О чуде не знаешь?!

– О каком?

– О Достойных, – с придыханиемпроизнесла Маша.

– Нет, – покачала я головой, –может, просветишь меня?

Маша оказалась замечательной рассказчицей, аповеданная ею сказка показалась мне забавной. Вкратце она звучала так.

Много-много лет назад у одной набожной женщиныумер сын. Несчастная мать похоронила его и осталась рыдать на могиле. И тут ейявился некий старец и сказал: молитва твоя услышана, ребенок воскреснет, но наэтом месте ты должна построить храм и остаться при нем служить богу.

Ясное дело – женщина выполнила указание, воттак и возник монастырь, в котором происходят чудеса. Очень редко умершие, закоторых родственники молились в обители, оживали. Естественно, все бывшиемертвецы вели праведный образ жизни, и почитали их после воскрешения, словносвятых. Удивительное дело, люди, получившие вторую жизнь, не являлись нимонахами, ни служителями церкви, все они были миряне, мужчины, но, повторюсь,самого достойного поведения.

Чудеса случались в обители нерегулярно, ипроисходили они по странному совпадению в знаковые, поворотные моменты вистории государства. В последний раз Достойным оказался простой, тихий школьныйучитель, он восстал из гроба в середине двадцатых годов, когда по всей странекомсомольцы громили церкви, разбивали колокола, жгли на кострах иконы. Слух очуде, случившемся в обители, мигом разлетелся по городам и весям, надо сказать,что известие сильно напугало безбожников, некоторые из них мигом понеслись вцерковь замаливать грех, и машина уничтожения святых мест перестала щелкатьчелюстями с невероятной силой. Говорят, сам Сталин приказал не трогать монахиньиз чудесной обители, а уж у верующих людей отношение к монастырю сталоневероятно благолепным. Захоти правившая в те времена настоятельница собратьвойско и двинуться на Москву, ей бы вполне это удалось.

Вот почему из разных уголков страны до сих порв крохотное местечко течет нескончаемый поток людей, огромную часть которыхсоставляют родственники недавно умерших. Конечно, они понимают, что ихродители, мужья, жены, дети не восстанут из гроба. А вдруг? В сердце каждогочеловека, искренне верящего в бога, живет надежда на чудо. И потом, еслипомолиться за усопшего в обители, то новопреставленную душу ангелы мигомперенесут в рай, вот в подобном исходе событий никто ни на минуту несомневался.

– Странно, что бабушка тебе ничего неговорила, – завершила рассказ Маша.

– Она внезапно умерла, – быстроответила я, – может, и хотела, да не успела.

– Слушай, – внезапно спросилаМаша, – ты храпишь?

– Вроде нет, пока никто из домашних нашум из моей спальни не жаловался, а почему ты спрашиваешь?

– Да нас сейчас расселять станут, –пояснила Маша, – в общежитии, там такие крохотные келейки, на двоих. А мнепоследнее время не везет, вечно я то упаду по дороге, то на электричку опоздаю,вот и являюсь последней, когда уже все пристроены, и третий раз вместе с однойтеткой оказываюсь, Анной Ивановной. Хорошая женщина, но как храпит! Глаз несомкнуть. Понятно, конечно, что это испытание, только сколько ж можно? Ты непротив со мной в одной комнате побыть?

– Нет, даже приятней со знакомой.

– Вот и хорошо, я скажу сестре Устинье,что мы вместе, – обрадовалась Маша и поспешила вперед.

– Это кто? – спросила я.

– Сестра Устинья? Она занимаетсяхозяйством, в том числе и послушницами.

– А Епифания?

– Настоятельница? Ну та же не станетлюдей по комнатам разводить!

– Я ее увижу?

– Вполне вероятно, если внутрь напослушание попадешь, а коли к скотине приставят…

– Куда?

– К коровам или свиньям, при обителихозяйство большое: скотный двор, огороды, пекарня, мастерские всякие,золотошвейки шьют, художницы иконы пишут, – пояснила Маша.

– Но я хотела лишь бабушкину волюисполнить! Оставаться здесь навсегда в моих планах нет.

– За одну службу усопшую не отмолить,минимум неделю стараться надо, – деловито сообщила Маша.