— Сморите-ка! — Рэн указал в сторону аномальной стены, которая неожиданно начала уменьшаться, теряя свою грозную силу и развеиваясь подобно призрачному дыму.

— Изоляция пала, — дрожащим голосом вставил Джейт.

— Как и мой дом… — тихо добавил Сойер. — Я своими руками стер свое прошлое и то, чем дорожил семнадцать лет.

— …ради прекрасного эффектного будущего! — Рэн хлопнул парня по плечу, стараясь приободрить. — Сегодня ты не потерял свой дом. Но пожертвовал чем-то по-настоящему ценным для тебя, спася жизни всех, кто находился в этом мире. Ты жертвовал не ими, и не своей верой. А принес ради общего блага на алтарь свою ценность. Вот, что значит, настоящая жертва!

Сойер вгляделся в глаза Рэна и неожиданно мягко улыбнулся. Пусть и вялая, но улыбка на усталом лице все равно что-то неуловимо изменило в его облике, превратив на миг в обычного мальчишку, довольного выбранной им жизнью.

Джейт смотрел на это со стороны. В этой истории он, по большей части, играл роль наблюдателя. Новый мир снова показал ему незабываемые картины странной красоты аномальной природы, человеческих амбиций, великих ошибок и еще более великих свершений. Он снова убедился в том, что величие бывает и ужасным и прекрасным. В жизни всего полно.

Но самым ценным оказывается то, что любую часть своего пути можно с кем-то разделить. На кого-то опереться, на кого-то отвлечься. И будь ты хоть неопытным гулякой, хоть диким ко всему новому одиночкой, на любого такого как ты, найдется свой Рэн Однорукий. Найдется своя сила, способная провести через любую тьму, любую пропасть…

С этого момента Джейт точно для себя решил, каким человеком он хочет стать.

* * *

Возвращение в город оказалось совсем не таким, какое себе представлял Джейт. Авантюристов встретили в тишине и ненависти. Казалось, многие готовы были наброситься на героев хоть с голыми кулаками, но люди выглядели испуганными и растерянными. Были ли это последствия взрыва Обители, чьи останки все еще догорали на холме, или все трое парней выглядели так серьезно, что никто не рисковал с ними связываться, Джейт понять так и не смог.

Коридоры встретили их молчанием и приглушенными шепотками. То и дело, кто-то пробегал мимо них, словно не замечая. Многие стремились лично убедиться в том, что впервые за пару десятков лет горизонт не закрывает тучная завеса. Другие же стояли кучками на углах или пытались помочь множеству пострадавших от аномалий людей.

Рэн очень быстро понял серьезность происходящего. Это было видно по лицу и холодному блеску в глазах. Сойер чувствовал себя неуверенно, и почти не поднимал ни на кого глаз, больше смотря на сидящих и лежащих на полу в коридорах. Джейт пытался справиться с рвущимся изнутри тяжелым предчувствием, и молча следовал за Рэном. Однорукий миновал коридор, ведущий к пересечению, даже не взглянув в него, и устремился сразу в зал, отведенный под больницу.

Опасения начали оправдываться еще на подходе к пропахшему спиртом и бинтами помещению. Коридоры были полны болезненных вздохов и криков о помощи. Люди метались от раненого к раненому, пытаясь оказать посильную помощь. Когда герои прошли в зал, мимо них понесли несколько тел, скрытых грубой тканью. Рэн, лишь мельком оглядев их, двинулся дальше, прямиком к испугавшейся его кучке медиков.

Несколько человек о чем-то приглушенно спорили. Едва завидев Рэна и Джейта, они замолкли, поприжимав к груди небольшие ящички с медикаментами. Среди них Джейт с опозданием заметил жену Ноджа. Женщина была бела как лист, и в ее глазах не было больше ни капли прежней живости.

— Что произошло? — тихо спросил Рэн, остановившись рядом с ней. — Нодж? Эли??

— Все, — тихо прошептала женщина, смотря в одну точку. Джейт ощутил, как что-то внутри него оборвалось, стремительно ухнув вниз. — Да и многие еще погибли. Кто бы мог подумать? Одна аномалия и один дурак… Нет, сотня дураков, — взгляд женщины поднялся до лица Рэна, но в нем не было никакого выражения.

— Соболезную, — так же очень тихо произнес Рэн. — Я никогда не имел такого счастья в жизни, как семья и дети. И мне не дано познать, какого это, потерять их. Но боль этой утраты видна в ваших глазах. И мое сердце она тоже раздирает…

— Позаботьтесь лучше о своей команде и своих проблемах, — перебила его женщина. — Каору лежит там. Он… впрочем, посмотрите сами.

Рэн молча кивнул и проследовал в сторону, куда указала женщина. Джейт задержался перед ней, пытаясь что-то сказать, но все возможные слова горечью застряли в горле, и парень просто прошел следом за другом.

Через пару шагов он остановился рядом с застывшим Рэном и опустил взгляд на сидящую на кровати фигуру. Блекло-рыжие волосы спутано спадали вниз, скрывая лицо Каору. Его громоздкий костюм валялся под кроватью, разобранный на части. Без него парень выглядел совсем худым и ломким. Тонкие руки с переплетенными пальцами лежали поверх чуть выпирающих из-под одеяла коленок. Между острыми локтями на серую ткань падали грязные, смешанные с пылью и кровью, слезы. Руки, плечи, живот и грудь парня были обмотаны бинтами… тут взгляд Джейта зацепился за нечто, совершенно не свойственное образу «парня».

Спустя несколько секунд Джейт с трудом смог убедить себя, что понял все правильно — Каору был девушкой.

Сноп ярких искр вырвался из свисающих энергоканалов. Огоньки дикой стаей запрыгали по черному полу комнаты контроля, гоняя блики по зеркальным поверхностям. Толстые стеклянные панели потолочного покрытия разбились все до одной. Через них выглядывали провисшие внутренности корабля. Визуальные панели и голографические экраны мерцали в хаотичном ритме. Только консоли управления выдерживали скачущее напряжение. Из глубин машины доносился то нарастающий, то затихающий вой отказавшего реактора. В темных коридорах и помещениях бесшумно скользили люди в черных доспехах.

У поврежденных панелей то и дело зависали маленькие жукообразные машины — ремонтные боты. За самыми тяжелыми из ботов следовали контроллеры, внимательно следя за восстановительными работами. Некоторые коридоры были смяты или забиты обломками разорванного внутреннего корпуса. Все работы по ремонту корабля и расчистке завалов проходили в мертвом молчании.

Тишину грубо нарушали только искрящая проводка, перегретые батареи и звуки системных ошибок, настойчиво комментирующие тяжелые повреждения машины. Сам корабль словно изнывал от боли, причиненной выстрелом неизвестного оружия. Никто из экипажа не осмеливался нарушить нестройную песню поверженной машины.

Кроме одного существа. С вершины разбитого подъемника, с высоты нескольких метров, на критовый пол спрыгнула тяжелая фигура не то робота, не то человека. Железные когти протезов ног, выполненных в форме звериных лап с двумя коленными сгибами, звонко ударились о мутно-зеркальную поверхность платформы. И в отражении проявилось жутковатое смешение органики и технологий, закутанное в крепкую красную ткань длинного плаща с капюшоном.