Робертс стал терять рассудок, но корабль, я уверен, он не просто так его оставил. Если и есть ниточка, способная вывести нас на след сокровища, то она сокрыта среди этой рухляди!

– Пускай, в порядке бреда… – с силой закусив губу, Питер прикладывал все свое дипломатическое мастерство, чтобы не разразиться потоком брани: – …Представим, что ты прав и старый пьянчуга действительно оставил послание на этом корабле… – замолчав, Питер сосредоточенно всмотрелся в глаза историка и убедившись, что историк понял его мысль продолжил: – …Не значит ли это, что, уничтожив его, мы обрубим все концы? Разве не этого хотел наш друг? – заканчивая, Питер пренебрежительно махнул рукой в сторону Лебелетье.

– Нет… не этого… – сдавленная несколькими мгновениями ранее глотка, француза смогла исторгнуть только какое-то ужасающее бульканье, лишь отдаленно напоминавшее человеческую речь: – Мы… Мы дол…

– Мы уже ничего не должны, – не унимался Питер.

– Пит! – историк попытался понизить постоянно нарастающий градус: – Ты думаешь Планкин последний? Ты думаешь больше не будет никого охочего? Ты готов к миру, где религиозные распри вспыхнут с новой силой, или случится что-то хуже? – Иван искренне надеялся, что его слова возымеют вес. И как ни странно его короткая, но эмоциональная речь произвела должный эффект. Очередной аргумент, заранее подготовленный Питером буквально завис на полу слове, представляя возможность историку вновь надавить:

– Послушай, возможно старик просто вывел суда в море и затопил их, возможно… – склонившись над ухом Питера, Иван практически перешел на шепот, пытаясь заставить вора перейти на свою сторону: – …Но представь, что все не так. Представь, что он куда-то вывез артефакты. Ты представляешь, что случится с миром, если подобное выплывет наружу?».

Слушая историка, Питер в ответ лишь утвердительно кивал, но отвечать не спешил. Его скулы были напряжены и судорожно дергались, выдавая бурлящую бурю эмоций. Очевидно он осознавал, что Южин прав, но признавать этого не хотел.

– Ты понимаешь… – придвинувшись к лицу профессора еще ближе, вор тоже перешел на шепот: – …Эта гротескная доброжелательность, на лице нашего африканского друга весьма недолговечна. Не уйдем сейчас, возможно не уйдем никогда!

– Я дам день! – столь интимный диалог профессора и вора, прервал очередной громогласный восклик Готье: – Завтра на рассвете мы уничтожим этот корабль, и вы покинете земли моего племени, – в голосе аборигена не было и намека на смех, или заигрывание. Напротив, он говорил жестко, безотлагательно, вновь выпуская наружу свое истинное нутро: – Найдёте вы то, чего так жаждете или нет… На рассвете это не будет иметь никакого значения… На рассвете удача будет сожжена!

Профессор был рад столь уместному выступлению Габонца, одним своим высказыванием, избавившим историка от целого вороха препирательств и уговоров Питера. Иван осознавал отчего Беркли так отпирался от поисков. Он боялся, боялся того, что они не выберутся из этих джунглей и винить его за это Южин не смел.

Глава 71

Royal Fortune, Центральная Африка

19 сентября 2021 года, 19:12

Уставившись невидящим взором на медленно таявшую свечу, тусклым светом которой, приходилось довольствоваться, изучая множественные запись Черного Барта, профессор пытался привести в порядок уставшие глаза. Находясь в каюте капитана добрые девять часов, историк только сейчас позволил себе небольшую передышку.

К радости профессора все участники экспедиции предпочли не задерживаться на корабле, а Готье предоставил ему полную свободу действий. Конечно Лебелетье, тоже хотел поучаствовать в процессе поиска пиратского следа, но легкая и в тоже время умеренная жестокость Габонца быстро пресекла все поползновения магистра ордена. Предпочтя оставить злобного старика у себя на виду, Готье тем самым спас профессора от не самого приятного соседства, чему Иван, был несказанно рад.

Просторное помещение, некогда служившее обиталищем одного из самых легендарных приватиров золотого века, в котором разрабатывались самые нелепые и в тоже время отчаянные планы, ныне превратилось в густо заставленную библиотеку, единственным автором которой был сам Робертс. К своему удивлению, Иван не обнаружил Библии, с которой по представлению историка, пират никогда не расставался, впрочем, вероятнее всего он ее забрал, когда отправлялся в новое плавание.

Вопреки тому, что каюта капитана каким-то чудом сумела сохраниться много лучше, чем остальной корабль, множественные письма и книги не могли похвастаться подобной удачей. Множество фолиантов было изъедено плесенью и влагой и их содержание можно было угадать лишь по коротким обрывкам фраз, которые еще сохранились. Иные же книги были в весьма приглядном состоянии, но их содержание нисколько не могло помочь в дальнейших поисках. Путанные мысли, написанные весьма высоким слогом, лишь подтверждали догадки историка и Готье. Черный Барт действительно сходил с ума, находясь в заточении своего креста. Расписывая в самых мелких деталях прошлую жизнь, он никогда не писал о планах на будущее. Возможно у него их попросту и не было, тогда что же сподвигло его пойти на такой шаг и подвергнуть опасности сокровище выйдя в море?

Углубившись в размышление, историк отодвинул громоздкую книгу, штудированием которой был занят и принялся в очередной раз изучать содержимое массивного платяного стола, за которым работал. Изысканный вкус Бартоломью Робертса был не просто легендой, историк испытывал неподдельное удовольствие выдвигая каждый ящичек обветшалого стола. Даже внутренний, спящий сноб Южина, просыпавшийся только после нескольких бокалов вина, внезапно стал подавать голос, отзываясь восторженными окликами.

Выдвинув очередной шкафчик, Иван к своему удовольствию обнаружил самые главные атрибуты пиратского капитана, которые по какой-то странной причине не видел при первичном осмотре. Быстро подняв со дна ящика большую широкополую капитанскую шляпу, он сразу же водрузил ее на голову расправляя плечи и выпячивая грудь, словно лихой капитан. Справившись с вероятнее всего, наиболее отличительным атрибутом пиратского гардероба, Иван вновь запустил руку в шкафчик и в следующее мгновение поднял перед собой увесистый кремниевый пистолет. Внутренняя борьба между высокоинтеллектуальным мужем науки и мальчишкой длилась не более пары секунд и закончилось уверенной победой последнего.

Вскочив в полный рост, Иван быстро вскинул пистолет перед собой и только чудом не запрыгнув на стол громогласно воскликнул: «Йо-хо-хо!».

– Ого, не знаю даже, смогу ли это развидеть! – внезапно за спиной профессора продолжавшего стоять в идиотской позе раздался мягкий голос Софии.

От неожиданности историк замер на месте не в силах даже пошевелиться. В одно мгновение ликующий мальчик ретировался, уступая место ученому. Иван понимал, сколь глупо его положение и понимал, что выйти из него возможно только переведя все в шутку, но привычная скованность и стеснение, причиной которых была София, мешали ему сосредоточиться. Не найдясь с достойным ответом, Южин наконец оглянулся к нежданной гостье и со смущением присущим школьнику протянулся