Дебрский чуть не выронил трубку.

Еще одно новое ощущение! Оказывается,материться приятно только самому, становиться же объектом крепкого мата –совсем напротив! Какое-то время он молча слушал – не из вежливости, конечно,чтобы не прерывать даму, а просто растерявшись от неожиданности. И смутновспомнил, что вроде бы не первый раз с ним такое происходит: он выслушиваетнабор крутейших матюгов от этой загадочной Катерины Петровны…

Его тактика принесла свои плоды: то лисловарный запас иссяк, то ли женщина уже высказала, что хотела, однако ее речьсделалась более удобопроизносимой:

– Наконец-то додумался позвонить! Ты чтоже, гад, не говорил, что больше не живешь на Ванеева?

Дебрский мысленно пожал плечами. Он не знал,почему не сообщил Катерине Петровне о своем переезде – более того, он и самогоэтого переезда не помнил! Очевидно, они с Ниной обменяли квартиры и перебралисьсюда после свадьбы. И, видимо, тот, прошлый Дебрский не хотел, чтобы об этомстало известно Катерине Петровне.

Ну что же, его где-то можно понять!

– Я телефон оборвала! – разорялисьна том конце провода. – Кое-как умолила тех людей, которые теперь в твоейквартире живут, дать мне их старый телефон, так он, оказывается, уже изменен!Что ж ты, сукин сын, теще не сообщил номерочек? Я тебя заказывала даже посправке – нету, говорят, в справочной такого номера телефона, не значится у насДебрский! Скрываешься? Опять с этой блядью Кошкой связался? Я ей тоже звонила –и тоже номер сменился, тоже в справочной нету. А Ритка-то где? Почему мне незвонит? Я ей наказывала: как найдешь мужа, так немедленно позвони, а она ужечуть не две недели будто под лед провалилась – молчит. А ты чего заткнулся?Отвечай, раз позвонил!

Ну, во-первых, у Дебрского за все это время небыло ни мгновения слово вставить. А во-вторых, он онемел от изумления.

Теща? Катерина Петровна – его теща?!

Но Инна, помнится, говорила, что у покойнойНины несколько лет назад погибли родители… Точно, он даже видел фотографии ихпохорон в каком-то из альбомов. Значит, Катерина Петровна – мать его первойжены, тоже, между прочим, покойной.

Но тогда кто такая Рита?!

Инна пытается разыскать ее у КатериныПетровны, однако та ничего о ней не знает, уверенная, что Рита поехала ккакому-то мужу. Возможно, Рита – сестра первой жены Дебрского, тоже дочкаКатерины Петровны? Тогда вопрос, почему мать ждет сведений о ней от Антона?!Или она к нему, как бывшему родственнику, в гости поехала? Но зачем, с какойрадости? И если поехала, то куда делась? Чуть не две недели назад, говорит этатеща…

А за последние две недели в жизни АнтонаДебрского немало чего произошло, и, прежде всего, он попал в аварию, потерялжену… в смысле, вторую жену…

– Да чего молчишь-то? –надсаживалась на том конце провода Катерина Петровна. – Алло, слушаешь?

«Не бросить ли трубку?» – в смятении подумалДебрский, внезапно осознавший, что боится продолжения этого странногоразговора. Кстати, а с какой «блядью Кошкой» он снова связался? Неужели еще прижизни первой жены – а как, кстати, ее звали? – у него была любовница? НиНину, ни Инну Катерина Ивановна не может иметь в виду, ведь Антон познакомилсяс обеими чуть больше года назад, а тут явно идет речь о старых связях.

«Наш Дебрский бабник, – пропел кто-то вголове, – наш Дебрский бабник! Наш Дебрский бабник, бабник хоть куда…»

– Мы с тобой как договаривались, когда тыРиточку забирал? – разорялась бывшая теща. – Что вы с ней хоть раз внеделю будете звонить! Думаешь, у меня за ребенка сердце не болит? Как она там,моя маленькая Лапка? Вспоминает свою няню Катю?

Какую еще Риточку он забирал?! Откуда?

И вдруг до Дебрского дошло, что речь идет оего дочери. Забирал он ее у няни Кати – ну ясно, у бабушки, у КатериныПетровны! Девочку, значит, тоже зовут Рита, так вот как ее зовут! А то всеЛапка, Лапка… Ну, хоть одна полезная информация просочилась. Правда, о своемродстве с этой матерщинницей он предпочел бы ничего не знать и не ведать.Подумаешь, бывшая теща!

– С Лапкой все в порядке, – выдавилиз себя Дебрский, собираясь побыстрее свернуть разговор. – Она сейчас удеда…

И прикусил язык. Однако было поздно.

– У какого еще деда? – насторожиласьКатерина Петровна. – А? У какого деда, спрашиваю? У тебя же нет никого,никакой родни, ты ведь по жизни один как перст и гол как сокол. Антон! Кудадевал девчонку? Или ты… – Голос ее внезапно сел. – Или ты, не дайбог, женился? Антон, да отвечай, сука ты сучайшая! Неужели завел себе кого-то?Побойся бога! При живой жене?!

Дебрский покачнулся.

То есть как это – при живой жене?

Получается, он был женат трижды? Две женыумерли, третья жива? И вдобавок у него есть Инна, а также какая-то неведомая«блядь Кошка»?

Да, воистину: наш Дебрский бабник… Бабник вквадрате! Нет, в кубе! Вернее, в пятой степени, потому что женщин всего пять –бабник в квинте, что ли? Но еще не факт, что это все его женщины…

Да ну, чепуха. Тут что-то напутано. КатеринаПетровна – бабушка Лапки, тьфу, Риточки… Нет, лучше называть ее Лапкой:во-первых, привычнее, да и имя Рита Дебрскому отчаянно не нравится, навернякадочку назвали так без его согласия. Итак: раз Катерина Петровна – бабушкаЛапки, значит, Лапка – дочка ее дочери, первой жены Дебрского, той, котораяумерла… А от чего, кстати, она умерла? Нина погибла при аварии, а эта умерла,наверное, от болезни.

Или… не умерла?

Его даже качнуло, и от этого неосторожногодвижения перекрученный телефонный провод невзначай надавил на рычажок. В трубкепослышались гудки.

– Алло! – вскрикнул Дебрский, нобыло поздно: разъединилось, надо перезвонить.

Он уже уткнул палец в восьмерку, как вдругпокачал головой: не надо перезванивать. Зачем? Чтобы опять выслушивать матюгиКатерины Петровны? Это возможно только в малых дозах, и свою порцию он насегодня поимел с избытком. И вообще – он сегодня всего поимел с избытком!

А кстати, откуда он взял, что его первая женаумерла? Да Инна же сказала!

Хотя нет, если хорошенько припомнить, Иннаничего такого не говорила. Она упомянула, что Лапка любила Нину как роднуюмать, что-то в этом роде, а Дебрский спросил: «Ты хочешь сказать, Нина моявторая жена? А первая умерла, что ли?»

Инна пожала плечами, и он счел это движениедостаточно красноречивым ответом. Однако ни слова не было сказано насчет смертипервой жены – черт, да как же ее все-таки звали?!