С его точки зрения, к этому все шло.

Он писал долго-долго, вымучивая каждое слово, и решил, чтонаписал как минимум страниц пять. Оказалось — двадцать три слова. Он специальнопосчитал, когда взглянул на плоды трудов своих. Плоды выглядели неубедительно.

Ему бы не бумаги писать, а подумать о том, что уже известноили вот-вот станет известно. Но и думал он совсем не о том.

Он думал, что вечером должен непременно забрать АлинуЛатынину с собой в Сафонове. Никак нельзя ей в Москве оставаться. Чем уже кругпоиска, тем сильнее опасность.

Никоненко оставалось сделать еще один шаг — и он оказался быу цели. Слишком многое отвлекало его по пути, сбивало с нужного направления,поэтому он так замешкался. Оставался только один шаг, и капитан боялся, чтосделать его не успеет.

Доказательств у него нет. С мотивами тоже пока худо.

Работал, работал, вот вам и наработал.

Был бы на месте Морозов, он бы хоть спросил у него, что тамс опросом Алининых соседей, не видел ли кто часом человека в коричневом плаще.Ну, если и видел, дальше что?

И еще. Он так и не мог понять, зачем убивать обеих? Есликапитан думает правильно, Алина Латынина ни при чем. Не может быть при чем. Онане знает никого из бывших одноклассников Сурковой.

Он проверил даже институты — никто из них с ней вместе неучился.

Тогда зачем?!

И какого хрена он ел вчера вместе с ней жареную картошку, ивыслушивал ее откровения на тему “все мужики — козлы”, и утром хватал ее заруку!

Теперь не может нормально думать.

Он снял трубку и набрал номер, который уже выучил наизусть.

— Не вздумай домой поехать, — сказал он, как толькоответили, — за штанами или за зарядником для телефона. Поняла?

Она помолчала. Вряд ли кто-то из ее стрекозлов позволял себеговорить с ней в таком тоне.

— Алина Аркадьевна, вы меня слышите или вы меня не слышите?

— Слышу, — сказала она холодно, — по правде говоря, я домойи не собиралась. Зачем вы звоните? Что-то случилось?

— Ты своей подруге звонила? — спросил он, налегая на слово“ты”.

— Звонила. Игорь, мы утром обо всем договорились.

Они и вправду обо всем договорились утром, и непонятно было,зачем он звонит.

Они договорились, что она позвонит Марусе и придумаеткакой-нибудь предлог, чтобы пока к ней не приезжать. Они договорились, что завесь день Алина и носа из своего офиса не покажет. Они договорились, что, есликто-то будет звонить ей и приглашать в школу, в больницу, в зоопарк или ещекуда-нибудь, она первым делом перезвонит капитану Никоненко и с места нетронется. Они условились, что вечером он заедет за ней и отвезет к каким-нибудьзнакомым, у которых она сможет переночевать.

Он знал совершенно точно, что этими самыми “знакомыми” какраз будет Игорь Никоненко.

Вчера, проводив ее спать, он немедленно почувствовал себяАдамом до грехопадения, и ему стало смешно. Если бы утром или даже три часаназад кто-нибудь сказал ему, что Алина Латынина будет ночевать в его доме, а онв это время будет маяться от сознания собственной добродетели, он плюнул былгуну в лицо. Тем не менее, она ночевала, а он маялся.

Утром на полке в ванной он увидел ее очки и зачем-то взял ихв руки. Они были невесомые, стильные до невозможности, с сильными стеклами,которые искажали действительность, уменьшая ее в несколько раз. А он, грешнымделом, думал, что очки она носит просто так, для форсу. Они пахли вчерашнимидухами, от которых у капитана судорогой сводило позвоночник.

Едва высадив ее у дверей офиса, он стал строить планы, каквечером привезет ее к себе.

Купить, что ли, какой-нибудь благородной еды, вроде этихсамых креветок?

— Игорь, — спросила она, — что ты молчишь?

Не мог же он сказать ей про креветки!

— Я не молчу. Я просто еще раз предупреждаю тебя, чтобы тыне выходила из офиса.

— Я и не собиралась, — и она повесила трубку. Вот зараза!Даже говорить не хочет. А он пускал над ее очками младенческие пузыри и думал,чем именно станет ее кормить.

Позвонили из проходной. Тамара Селезнева прибыла на пятьминут раньше срока, и Никоненко моментально позабыл об Алине и своих сложныхпереживаниях.

На этот раз Тамара была не в белых, а в голубых бантах иоборках. Банты украшали ее бюст, плечи и живот. Выглядела она так внушительно,что капитан невольно поежился и призвал на помощь Анискина.

— Дорогая Тамара Петровна, — начал “Анискин” задушевно, —позвал я вас для того, чтобы выяснить некоторое обстоятельство, которое вы отменя скрыли.

— Скрыла? — перепугалась Тамара.

— Скрыли, — подтвердил “Анискин” отеческим тоном, —совершенно точно скрыли, уважаемая Тамара Петровна. Почему, когда мы в первыйраз разговаривали, вы мне ничего не рассказали про всю катавасию с записками?

— Ка…какую катавасию? — запнувшись, спросила Тамара ивытаращила на капитана черные глазищи. Глазищи были очень правдивые. Излишнеправдивые.

— Тамара Петровна, что именно происходило с ящиком, вкотором были записки? Почему он все время куда-то перемещался?

— Ку…да перемещался? — и Тамара моргнула.

— Вот я и спрашиваю — куда?

— Что — куда?

— Тамара Петровна, — сказал Никоненко нетерпеливо, — неваляйте дурака. Все ваши одноклассники рассказывали мне, что вы исключительноактивная и умная дама. Давайте по порядку. Вы придумали игру “в почту” ипоставили на сцену ящик для записок. Все, кто хотел, писали записки и кидали ихв ящик. Что произошло потом? Зачем вы во время торжественной части отнесли этотящик в туалет, какую именно записку вы из него достали и сожгли на лестнице вбанке из-под маслин?

Тамара изменилась в лице, как будто капитан предъявил ейобвинение в убийстве.

— Откуда вы… вы что… как вы…

— Да никак, — Никоненко махнул рукой. — В начале вечера ящикс записками стоял на сцене. В конце вечера тоже стоял. А в середине ящика небыло. Если бы его утащил кто-то посторонний, это обязательно кто-нибудь заметилбы — все сидели в зале, скучали и от скуки смотрели по сторонам, пока на сценепроизносили речи. На вас с ящиком в руках никто не обратил внимания — вы и такс ним весь вечер носились. На лестнице что-то жгли, и туда легко попасть изженского туалета. В коридоре, который ведет к лестнице с другой стороны, светне горит и нет окон. Нет никакого резона ковыряться в темноте, когда можнопройти через туалет. Потапов сказал, что, сидя на сцене, видел, как вы то идело посещали это заведение. — Он помолчал. — Давайте, Тамара Петровна.Рассказывайте.