– Другом, – повторил недоверчиво Анубис.

Я кивнула.

– Все началось с дружбы, но вскоре между нами пробежала искра. Искра, которая легко превратилась в пламя. Мы старались быть осторожными и хранить нашу любовь в тайне, но некоторые вещи невозможно скрывать вечно.

– Рейан, – сказал бог смерти.

Я посмотрела на него.

– Никогда не произноси имя моего сына, – огрызнулась я.

Анубис отпрянул, совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы я заметила.

– Откуда ты знаешь о моем сыне? – потребовала я ответа.

– Твой отец открыл мне многие секреты.

– Он и Зарина рассказали тебе, как выглядел Мерик? – Да. Твоя сестра добавила то, чего отец не мог. Она запомнила множество мелких деталей в его внешности. – Я заскрипела зубами. Взгляд бога смерти заострился. – Тебе не нравится, что я похож на него? Ты сказала, что хочешь его вернуть. Я просто исполнил твое желание.

Мне не нравилось не только то, что Анубис был так похож на Мерика, но и то, что Зарина уделяла моему стражнику такое пристальное внимание. Но это была подготовленная мною ловушка, в которой темный бог оставался, пока носил кожу Мерика.

– Тени передали тебе мои слова, – я притворилась обиженной.

– Они заботились о тебе, позволили мне дать тебе то, чего ты хотела больше всего на свете.

Я улыбнулась и обвела его взмахом руки.

– Но это совсем не то, чего я хотела. Я сказала, что хочу, чтобы Мерик вернулся. Живой. Мерик. Не ты, одетый в его подобие.

– Ты бы предпочла, чтобы я выглядел как Зарина?

Я приоткрыла рот.

– Совсем нет! Зачем мне мучить ее еще больше?

Анубис прищурился, и я тоже.

– Ты любила его? – спросил он, удивив меня.

– Мерика?

Он кивнул.

– Конечно, любила.

– Ты все еще любишь его? – выпалил он с вызовом в голосе.

– Часть меня всегда будет любить его. Если ты спрашиваешь, влюблена ли я в него, то это не так.

Бог смерти притих, но все еще смотрел своими хитрыми глазами в мои. Он поерзал на ящике.

– Я не понимаю, чем «любить кого-то» отличается от «быть влюбленным».

– Ты когда-нибудь любил, Анубис? – спросила я с искренним любопытством.

Сол любила. Ради любви она спустилась на песок и облачилась в плоть. Не говоря уже о том, как сильно богиня солнца и золота любила Нур. Думаю, я стала лучше понимать Сол, как только узнала, кем на самом деле являлась Нур. Мать готова на все ради своего ребенка. Она могла пойти на любые жертвы, чтобы убедиться, что беды обойдут ее чадо стороной.

От взгляда бога смерти у меня по коже побежали мурашки. На мгновение я подумала, не пытается ли он сказать, что любит меня, но такое просто было невозможно. Анубис утверждал, что я была создана для него, но с какой целью? К чему должна была привести меня судьба? Если темный бог думал, что плоть Мерика заставит меня страстно желать его или каким-либо образом убедит присоединиться к нему, он ужасно ошибался.

Мое сердце бешено заколотилось. Я злилась. Была возмущена. И вдобавок по-настоящему испугана.

После долгого молчания Анубис отвел взгляд. Он не ответил на вопрос.

– Куда мы направляемся? И что ты хочешь забрать там? – сменила я тему.

– Мы плывем ко мне домой, – тихо признался бог смерти. – А что я намерен забрать, пока что останется тайной.

– Потому что ты мне не доверяешь?

Анубис кивнул.

– Не доверяю. Пока что.

Я нахмурилась и, судорожно сглотнув, наклонилась к нему.

– Что мне нужно сделать, чтобы ты мне поверил?

– Если это попытка соблазнения, то слишком очевидная, – пробормотал он.

– Я не пытаюсь тебя соблазнить. Просто задаю вопрос.

Анубис улыбнулся. Глаза Мерика вспыхнули.

– Каждый твой вздох, каждое слово и каждое движение очаровательны. Но ты же и так это знаешь, верно?

– Я тебя привлекаю? – спросила я, чуть не подавившись собственными словами. Он знал меня несколько часов. Часов. Не дни, недели или месяцы, которые потребовались Мерику, чтобы осмелиться стать моим другом.

– Ты была создана для меня, – просто ответил бог смерти.

Я наклонила голову набок.

– Ты все еще продолжаешь это повторять.

– А ты все еще продолжаешь в этом сомневаться. – Бог смерти одарил меня устрашающей улыбкой. – Это правда, Ситали. Скоро ты увидишь, что я не лгу.

Если он надеялся, что я скажу то же самое, темного бога ждало разочарование.

Я бы солгала.

Я бы обманула.

Украла. Зарезала ножом.

Сделала бы все, что угодно, чтобы избавить от него меня и этот мир.

– Расскажи мне о Волке, – попросил Анубис, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– Что именно?

– Вы двое какое-то время были объединены парной связью.

Я сдавленно хихикнула.

– Откуда ты так много знаешь?

– Я наблюдаю.

– М-м-м. Тогда ты, должно быть, видел, что именно Волк спас меня, когда Зарина оставила меня истекать кровью на полу собственной комнаты. Связь с Волком вернула меня с того света. Выбор, который Берон сделал, позволил мне снова увидеть сына, в то время как ты заставил Зарину убить меня – ту, которая якобы создана для тебя… – Я не могла сдержать насмешливого тона в голосе.

Анубис покачал головой.

– Я не просил ее причинять тебе вред. Она сделала это по своей воле.

Зарина смотрела мне в глаза на вершине храма Сол, когда я спросила, ударила ли она меня ножом по собственной воле или ее заставили. Она сказала, что не знает. Я поверила ей. Замешательство расфокусировало ее взгляд, когда она подумала о том, что произошло. Но я все же знала свою сестру. Сестра, которую я ненавидела так же сильно, как и любила, просто ушла бы.

Тем более она выглядела удивленной, когда вонзила в меня кинжал. Может, Анубис прав.

Или он превратил ложь в гобелен смятения, надеясь, что я буду слишком очарована, чтобы заметить кровавую стену, на которой он висит.

Я не была уверена, что теперь причина, по которой она вонзила в меня лезвие, имела значение… Прошлое умерло вместе с Зариной. Ничего нельзя было изменить.

– Предположим, ты говоришь правду, и Зарина понимала, что делает. Это ничего не меняет. Ты не помог мне, это сделал Волк. Он привел меня в свою стаю. Мы были друзьями до того, как Зарина попыталась покончить со мной. Мы все еще друзья.

– Ты дружишь с ним так же, как дружила с Мериком? – многозначительно спросил бог смерти. Его темные глаза блестели, наблюдая, стану ли я уклоняться от ответа на столь деликатный вопрос. Но я не была нежным цветком. Или краснеющей девственницей.