– В результате аварии у Белкина случилсяперелом позвоночника, – не замечая удивления Наты, вещал болтун, –его отправили в больницу, и там уже у него случился инсульт. Насколько я знаю,виновника аварии поместили в психоневрологический интернат.

Изумленная до крайности Ната поехала в этоучреждение и выяснила совсем уж невероятные вещи. Григорий Павлович жив до сихпор, если, конечно, его состояние возможно назвать жизнью. Престарелый ученыйпосле перенесенного тяжелого инсульта практически превратился в растение. Он неможет ходить, не способен разговаривать, но живет, несмотря на то что о немникто, кроме медицинского персонала, не заботится. Сами понимаете, каксанитарки и медсестры «любят» подобных больных. Оля от отца отказалась. Винтернат она никогда не приезжает, в платное отделение, где условия лучше, папупереводить не собирается.

– К сожалению, – пояснили Нате винтернате, – у нас три четверти стариков, у подавляющего большинствакоторых имеются дети, но они не собираются возиться с ненужными им родителями.

Ната вернулась в Москву в тяжелом состоянии.Некоторое время она старательно решала непростую для себя задачу, нужно лисообщать Белкиной о том, что узнала. Но потом решила: не следует разговариватьс Ольгой на эту тему. Тем более что Ната очень хорошо понимала, какую реакциювыдаст бывшая одноклассница. Скорей всего та воскликнет:

– Ну и что? Как мне за ним ухаживать?Самой не справиться. Сиделку нанимать – средства не позволяют. Он же вмедицинском учреждении находится, там помощь оказывают круглосуточно! Отчего яобъявила папу умершим? Так разве он жив? Лежит, ничего не соображая.

И так и этак прокрутив ситуацию в голове, Натапосоветовала Роману:

– Если не сумеешь справиться с Ольгой,скажи: «Оставь меня в покое. Иначе всем расскажу про случившееся в Лапине».

– А что там произошло? –заинтересовался Оболенский.

– Неохота рассказывать, – буркнулаНата, – некрасивая история. Ольга полагает, что о ней никто не знает.Думаю, Белкина испугается и притихнет.

– А если нет? – насторожился Роман.

– Тогда я расскажу тебе все деталимерзкого дела, – пообещала Ната, – и пугнешь Ольгу по-настоящему.

На кухне повисла тишина.

– Скажите, Ната, Роману был нужен сынОльги?

– Что вы, – усмехнуласьКрасавина, – конечно, нет. Он сильно сомневался, что это его ребенок.Понимаю, куда вы клоните, нет, Оболенский не стал бы организовывать похищение.Он очень любит свою жену, не хочет беспокоить ее. Зафигом ему младенец?Оболенский хотел лишь одного: чтобы Ольга раз и навсегда оставила его в покое.

– А женщина!!!

– Вы о ком? – удивилась Ната.

– Ну та, несчастная, сбитая Белкиной нашоссе, – принялась я с жаром фантазировать. – Вполне вероятно, что ееродственники, дети или муж, решили разобраться со смертью мамы и жены, устроилисобственное расследование, вышли на Ольгу и решили отомстить ей! У вас естьхоть какие-то сведения об убитой?

Ната кивнула.

– Да, только вы снова не в ту сторонуклоните. Несчастная была одинокой женщиной, пенсионеркой, родственников неимела, хоронили ее за госсчет.

Я вскочила на ноги.

– Ну кто-то же украл Гену! Ната,вспомните, кому Ольга могла насолить, а?

Та отвернулась к окну.

– Вот сейчас я призадумалась, – тихосказала она, – и поняла, что на самом деле ничего про Олю не знала. Онамне даже про вас словом не обмолвилась.

– А нам про вас, – кивнула я.

– Оно и понятно.

– Почему?

– Ольга хитрая была, – медленноответила Ната, – прибегала ко мне и ныла: одна-одинешенька осталась,никого, кроме тебя, нет. Вот я и помогала ей, чем могла. От меня она к вам шлаи ту же песню пела. Невыгодно Белкиной было нас знакомить, как тогда несчастнуюмаргаритку изображать?

– Вообще-то у нее муж был, –протянула я, – следовательно, одинокой ее не назвать!

– И что она вам про него говорила? –усмехнулась Ната.

– Ну… супруг как супруг, только не оченьбогатый. Оле приходилось себя во многом урезать, – припомнила я.

– Со мной она была болееоткровенна, – скривилась Ната, – прибегала и ныла: «Во урод! Сидит накопейках! Господи, где найти богатого! Всю жизнь мне муж-дурак испортил. Хочузамуж за толстый кошелек, надоело считать копейки». А потом ей Роман подвернулся.

Я притихла. Ната встала.

– Сейчас вернусь, в туалет сбегаю.

Я кивнула.

– Да, конечно.

Хозяйка ушла, а я сидела разочарованная. Увы,снова я ничего не узнала. На глаза навернулись злые слезы. Чтобы не зарыдать, явстала, подошла к большому окну и выглянула на улицу. Дождь, ливший несколькодней, перестал, по тротуарам, радуясь солнышку, торопились прохожие.

Интересно, сколько человек сейчас находится вМоскве? Наверное, точную цифру не узнать никогда, потому что к постояннопроживающим городским жителям ежедневно прибавляются приезжие, нелегальныегастарбайтеры, туристы, люди, прибывшие в командировки или приехавшие сюда посвоим личным делам. Сколько тайн хранят те, кто идет сейчас по улицам? Что мызнаем о своих друзьях, родственниках, соседях?

Вон тот дядечка, слегка лысоватый, упитанный,который торопится пересечь дорогу, пока горит зеленый свет, что прячет он отвсех окружающих? Интеллигентный, приятный, хорошо одетый, с дорогим портфелем,что он в свое время натворил? Убил жену, тещу? Сделал подлость коллеге поработе, подсидел товарища? Украл чужую диссертацию, приписал себе авторствочужой книги?

А вон та милая женщина с хозяйственной сумкой?У нее какие грешки? Аборт от любовника? Брошенный в роддоме ребенок?Пристроенная в богадельню мать?

Что плохого совершила старушка, стоящая наавтобусной остановке? Изменила супругу? Украла в магазине конфеты? Избиласобаку? Или в ее душе хранятся совсем уж страшные тайны!

Я отошла от окна. У каждого из нас, у каждого,без исключения, есть в глубине души маленькая комната, где тщательно замурованаочень неприятная для владельца информация. У всех людей есть такие моменты вжизни, о которых лучше не вспоминать. Святых на земле не бывает. Впрочем, дажеу тех, кого мы теперь считаем эталоном, случались некие проступки, не всебезгрешны, кое-кто поступал, на мой взгляд, гадко.