– До чего вы скрытны, милорд Стрейджен. Я и неподозревала, что вы говорите по-стирикски.

– Я давно хотел сказать вам об этом, ваше величество,да как-то все из головы вылетало.

– Я полагаю, Стрейджен, тебе нужно готовиться кнекоторым неожиданностям, – сказала Сефрения. – Да и всемостальным тоже.

– К каким еще неожиданностям? – спросилСтрейджен. – Вспомни, Сефрения, что я вор, а воры не любят неожиданностей.Это вредно для нашего здоровья.

– Я полагаю, что всем вам лучше пересмотреть своипредставления о стириках, – предупредила Сефрения. – Здесь, вСарсосе, нам нет нужды притворяться простыми и необразованными, и на здешнихулицах вы встретите совершенно иных стириков.

Она уселась в карету и протянула руки к Данае. Маленькаяпринцесса тотчас взобралась к ней на колени и поцеловала ее. Зрелище былобезобидное и совершенно естественное, но все же Спархок в глубине души изумилсятому, что этих двоих не окружил нимб сияющего света.

Затем Сефрения взглянула на Эмбана.

– О боги, – сказала она. – Ваша светлость, ясовсем не рассчитывала на то, что вы окажетесь здесь. Насколько глубоки инезыблемы ваши предубеждения?

– Ты мне нравишься, Сефрения, – отвечал маленькийтолстяк. – Мне не по душе упорное нежелание стириков приобщиться кистинной вере, но я отнюдь не принадлежу к воющим фанатикам.

– Не согласишься ли выслушать совет, друг мой? –спросил Оскайн.

– Охотно.

– Я бы посоветовал тебе рассматривать свой визит вСарсос как отдых и на время забросить подальше свою теологию. Гляди посторонам, но пусть то, что тебе не понравится, обойдется без твоихкомментариев. Империя была бы в высшей степени довольна, Эмбан, если бы ты таки поступил. Прошу тебя, не тревожь стириков. Они народ чувствительный и едкий,да к тому же обладают способностями, которых мы не можем постичь до конца. Такчто давай не будем вызывать вспышек, которых легко можно избежать.

Эмбан открыл было рот, словно собираясь резко ответить, нозатем в его глазах появилось беспокойство, и он явно передумал.

Спархок коротко переговорил с Оскайном и Сефренией и решил,что большинство рыцарей церкви вместе с пелоями станет лагерем под стенамигорода. Эта предосторожность поможет избежать неприятных случайностей. Энгессаотослал атанов в гарнизон к северу от городских стен, и эскорт, окружавшийкарету Эланы, въехал в город через никем не охраняемые ворота.

– В чем дело, Халэд? – спросила Сефрения уоруженосца Спархока. Юноша, хмуря брови, озирался по сторонам.

– Конечно, это не мое дело, леди Сефрения, –сказал он, – но разве разумно здесь, на севере, строить дома из мрамора?Зимой в них, должно быть, на редкость холодно.

– Он так похож на своего отца, – улыбнуласьСефрения. – Сдается мне, Халэд, ты разоблачил один из наших тщеславныхтрюков. Видишь ли, на самом деле наши дома выстроены из кирпича. Они лишьотделаны мрамором, чтобы придать красоту нашему городу.

– Леди Сефрения, даже кирпич недостаточно хорошосохраняет тепло.

– Только не тогда, когда строишь двойные стены, апространство между ними заполняешь футовым слоем штукатурки.

– Но на это нужно много сил и времени.

– Ты бы немало удивился тому, как много сил и временимогут затратить люди, чтобы потешить свое тщеславие. Кроме того, Халэд, мы ведьвсегда можем немножко сжульничать, если в том будет нужда. Наши боги обожаютмрамор, а мы хотим, чтобы они чувствовали себя здесь как дома.

– А дерево все же практичнее, – упрямо сказал он.

– Конечно, Халэд, так и есть, но оно такое обыденное.Нам нравится быть не такими, как все.

– Да, уж это вам вполне удалось.

Сарсос даже пах иначе. Во всяком эленийском городе ощущалисьнеприятные испарения – смесь сажи из дымящих труб, гниющего мусора и зловонияиз примитивных и плохо очищавшихся сточных ям. В Сарсосе же пахло розами.Стояло лето, и повсюду были небольшие парки и скверы, усаженные розами. ЛицоЭланы стало задумчивым, и Спархок внутренним взором провидел обширную программуобщественных работ, которые предстоят в будущем эленийской столице.

Архитектура и расположение зданий в городе были тонкопродуманны и в высшей степени сложными. Улицы были широкими и по большей частипрямыми – если только жители города не нарушали их упорядоченность по каким-тоэстетическим причинам. Все дома были отделаны мрамором и по фасаду украшеныизящными белоснежными колоннами. Это был совершенно не эленийский город.

И обитатели его выглядели странно не по-стирикски. Ихсородичи на западе носили мешковатые одеяния из белого домотканого холста.Такая одежда настолько широко была распространена среди западных стириков, чтостала как бы их отличительным знаком. Стирики Сарсоса одевались в шелка и лен,и хотя они тоже отдавали предпочтение белому цвету, встречались и другиеоттенки – синий, зеленый, желтый, а иногда и ярко-алый. Стирикских женщин наЗападе видели редко, но здесь их было множество. Они тоже одевались ярко ивплетали в волосы живые цветы.

Однако куда больше бросалось в глаза различие в поведении иманере держаться. Стирики Запада были скромны, даже пугливы, как олени. Ониказались слабыми – слабость должна была смягчить эленийскую агрессивность, хотяименно она частенько лишь больше разъяряла эленийцев. Сарсосские стирики быликакими угодно, но только не слабыми. Они не ходили с опущенными долу глазами,не говорили тихим неуверенным голосом. Они были напористы. Они громко спорилина перекрестках и громко смеялись. Они расхаживали по широким улицам своего городас высоко поднятыми головами, как бы гордясь тем, что они – стирики. О различиимежду западными и Сарсосскими стириками яснее всего говорило то, что детисвободно играли в парках, не испытывая ни малейшего страха.

Лицо Эмбана закаменело, ноздри раздувались от гнева. Спархокочень хорошо понимал, отчего патриарх Укеры так раздражен. Честность принуждалаего признаться, что и сам он разделяет это раздражение. Все эленийцы былиубеждены, что стирики – низшая раса, и рыцари церкви, несмотря на свое обучение,в глубине души тем не менее разделяли это убеждение. Спархок ощущал, как в егосознании рождаются непрошеные мысли. Как смели эти надутые громогласные стирикивозвести город намного прекраснее того, что под силу построить эленийцам? Каксмеют они процветать, быть счастливыми? Как смеют они вышагивать по этим улицамс таким видом, будто они так же хороши, как эленийцы?