Тем же вечером, после того как большинство гостей расселилипо соседним домам, Спархок, Сефрения и Вэнион сидели в прохладном садувнутреннего двора. Принцесса Даная, усевшись на мраморном бортике фонтана,наблюдала за своей кошкой. Мурр обнаружила, что в бассейне плавают золотыерыбки, и следила за ними с напряженным и зловещим интересом, ритмичноподергивая хвостом.

– Прежде чем я начну, мне нужно кое-что узнать, –сказал Спархок, в упор глядя на Сефрению. – Как много ему известно? –он кивнул на Вэниона.

– Я бы сказала, все. У меня нет секретов от него.

– Это слишком общий ответ, Сефрения. – Спархокзамялся, обдумывая, как бы половчее задать вопрос, не выдав себя.

– Ой, Спархок, не занудствуй, – сказала Даная. –Вэнион знает, кто я такая. Вначале ему пришлось нелегко, но теперь он более илименее привык.

– Это не совсем так, – возразил Вэнион. –Впрочем, кому по-настоящему нелегко, так это тебе, Спархок. Как тысправляешься?

– Плохо, – фыркнула Даная. – Он все времязадает вопросы, даже когда знает, что не получит ответа.

– А Элана что-нибудь подозревает? – спросил Вэнионуже серьезно.

– Конечно нет, – ответила Богиня-Дитя. –Спархок и я с самого начала решили ничего ей не рассказывать. А теперь расскажиим обо всем, Спархок, да смотри, чтобы на это не ушла вся ночь, – того игляди, за мной явится Миртаи.

– Это, должно быть, сущий ад, – посочувствовалВэнион своему другу.

– Не всегда. Впрочем, мне приходится не спускать с нееглаз. Один раз она вызвала стайку фей, чтобы опылять цветы в дворцовом саду.

– Пчелы такие копуши, – пожала плечами Даная.

– Возможно, но люди привыкли к тому, что опылениемзанимаются пчелы. Если передоверить эту работу феям, рано или поздно пойдутвсякие толки. – Спархок откинулся на спинку кресла и взглянул наВэниона. – Сефрения рассказала тебе о ламорках и Дрегнате?

– Да. Значит, это не пустые побасенки? Спархок покачалголовой.

– Нет. В окрестностях Дэмоса мы столкнулись с отрядомламорков из бронзового века. После того как Улаф вышиб мозги их вожаку, ониисчезли – все, кроме мертвых. Оскайн убежден, что это в своем роде отвлекающийманевр – наподобие тех игр, которые разыгрывал Мартэл, чтобы отвести насподальше от Чиреллоса на время выборов архипрелата. Мы то и дело натыкались наследы Крегера, и это прибавляет некоторый вес теории Оскайна, но ты ведь всегдаучил нас не повторять заново уже прошедшую войну, так что я не ограничиваюсьпредположением, что события в Ламорканде – всего лишь отвлекающий маневр. Я немогу всерьез согласиться с тем, что кто-то затратил столько сил лишь для того,чтобы удержать рыцарей церкви подальше от Тамульской империи – здесь ведь, вконце концов, есть и атаны. Вэнион кивнул.

– Спархок, когда ты доберешься до Материона, тебепонадобятся помощь и совет. Тамульская культура чрезвычайно сложна, и ты, самтого не зная, можешь совершить непоправимую ошибку.

– Спасибо, Вэнион.

– Впрочем, не ты один. Твои друзья не самые тонкиедипломаты в мире, а Элана, когда она взвинчена, способна зайти чересчур далеко.Она и в самом деле поссорилась с Долмантом?

– О да, – отозвалась Даная. – Мне пришлосьзацеловать их обоих чуть ли не до бесчувствия, прежде чем я сумела их помирить.

– Кого бы лучше послать с ними, Сефрения? – спросилВэнион.

– Меня.

– Это исключено. Я не желаю расставаться с тобой.

– Как мило, дорогой. Почему бы тебе тоже не поехать снами?

– Я… – Вэнион замялся.

– Глупости, Вэнион, – сказала Даная. – Ты неумрешь в тот самый миг, как покинешь пределы Сарсоса, – точно так же, какты не умер, когда покинул мой остров. Ты сейчас совершенно исцелен.

– Я беспокоился не об этом, – сказал он, – новедь Сефрения все равно не может покинуть Сарсос. Она член Совета Стирикума.

– Вэнион, – сказала Сефрения, – я была членомСовета Стирикума несколько столетий. Я уезжала отсюда и прежде – и порой оченьнадолго. Другие члены Совета поймут меня. Им и самим время от времениприходится покидать Сарсос.

– Я что-то плохо понимаю, что представляет из себя этотправящий Совет, – сознался Спархок. – Я знал, что все стирики связаныдруг с другом, но не представлял, что настолько тесно.

– Мы предпочитаем не предавать это огласке, –пожала плечами Сефрения. – Если бы эленийцы знали о Совете, они усмотрелибы в этом всемирный заговор стириков.

– Ты довольно долго в Совете, – сказалСпархок. – Он обладает реальной властью или это лишь некое церемониальноесообщество?

– О нет, Спархок, – сказал Вэнион, – Советобладает большой властью. Стирикум – теократия, и Совет состоит из верховныхжрецов – и жриц – младших богов.

– Быть верховной жрицей Афраэли – не слишком выгоднаядолжность, – Сефрения улыбнулась, с нежностью взглянув наБогиню-Дитя. – Она не особо заинтересована в том, чтобы выдвигать себяповыше, потому что обычно добивается своего другими способами. У меня естьнекоторые привилегии – например, этот дом, – но мне приходится сидеть насобраниях Тысячи, а это порой очень утомительно.

– Тысячи?

– Это другое название Совета.

– Так значит, младших богов – тысяча? – удивилсяСпархок.

– Ну конечно, – сказала Афраэль. – Этообщеизвестно.

– Но почему именно тысяча?

– Потому что это приятное число, и название его звучитприятно. По-стирикски «тысяча» – «Агералуон».

– Я не знал этого слова.

– Это означает «десятижды десятью десять по десять» –что-то в этом роде. Мы как-то спорили на эту тему с одним моим кузеном. Ондержал ручного крокодила, и тот откусил ему палец. После этого у кузенатрудности со счетом. Он хотел, чтобы мы были «Агераликан» – девятью девять подевять, но мы объяснили ему, что для этого числа нас уже многовато, и если мыхотим быть «Агераликан», придется кем-то пожертвовать. Мы спросили, вызоветсяли он добровольцем, и он решил отказаться от этой идеи.

– С какой стати ему понадобился ручной крокодил?