Однако нужно было сделать еще кое-что. Общество пришло вволнение, вокруг царил хаос. Кто-то бросился на помощь мальчику, другиевзволнованно переговаривались между собой. Лишь предводитель стоял неподвижно,точно во сне.

Воспользовавшись мгновением, я рванулся вперед, быстровзобрался на костер и выломал переднюю стенку маленькой деревянной клетки.

Никола был похож на живой труп. Глаза его остекленели, а ротнепрерывно подергивался, не то улыбаясь мне с другой стороны могилы, не товыражая ненависть и презрение. Я буквально выволок его из клетки и стащил вниз,на грязный пол. Никола дрожал как в лихорадке, вырывался из моих рук, пыталсяоттолкнуть меня и едва слышно ругался на чем свет стоит. Я не обращал на этоникакого внимания, точнее, старался сделать вид, что ничего не происходит.

Старая королева следила за нами как завороженная. Бросиввзгляд на Габриэль, я не увидел на ее лице и тени страха. Тогда, вытащив изжилетного кармана жемчужные четки, я встряхнул их, так чтобы распятие оказалосьвнизу, и надел на шею Никола. Он какое-то мгновение пристально смотрел намаленькое распятие и вдруг расхохотался. В его смехе металлом звенели презрениеи злоба. Это были совсем иного рода звуки, чем те, которые могли издаватьвампиры. В его эхом отдающемся от стен смехе остро ощущалось биениечеловеческой крови, полнота и насыщенность человеческой жизни. Он неожиданноразрумянился, от него исходило тепло – он был единственным человеком среди нас,словно ребенок среди фарфоровых кукол.

Общество пришло в неописуемое волнение. Оба потухших факелапродолжали валяться в грязи. Никто не протянул к ним руку.

– Теперь, по вашим же законам, вы не можете причинитьему вред, – сказал я. – Однако божественную защиту подарил емувампир. Как же это понимать, растолкуйте!

Говоря, я продолжал тащить Ники вперед, пока наконецГабриэль не заключила его в свои объятия.

Он не сопротивлялся, но смотрел на нее, не узнавая, и дажекоснулся пальцами ее лица. Она отвела их в сторону, как руки ребенка, ипродолжала внимательно следить взглядом за мной и предводителем.

– Если вашему предводителю нечего вам сказать, то говоритьбуду я, – вновь обратился я к ним. – Идите и вымойтесь в водах Сены,а потом оденьтесь, как подобает людям, если еще помните, как это делается.После того, не привлекая к себе излишнего внимания, живите среди людей. Ведьименно в этом и состоит ваше предназначение.

Поверженный мною мальчик, оттолкнув тех, кто помог емувстать на ноги, пошатываясь, вновь вышел на середину круга.

– Арман! – умоляющим тоном обратился он к молчастоящему предводителю. – Призови всех к порядку! Арман! Скорее! Спаси всехнас!

– Какого, скажите мне, дьявола вам даны красота,проворство и ловкость, способность видеть то, чего не видят другие, и умениеочаровать кого угодно?

Все глаза были устремлены на меня, и только сероглазыймальчик без устали, но тщетно продолжал выкрикивать одно и то же имя:

– Арман!

– Вы напрасно растрачиваете свой Дар! – говориля. – Хуже того, вы лишаете всякого смысла свое бессмертие! Ничто в мире,кроме, пожалуй, жизни самих смертных, не может быть более нелепым ипротивоестественным, чем пребывание в плену предрассудков собственногопрошлого.

Наступила абсолютная тишина. Я мог слышать слабое дыханиеНикола. Я ощущал исходящее от него тепло. Чувствовал, как притупленный интереск происходящему борется в его душе с самой смертью.

– Разве нет у вас хитрости и смекалки? – звенящимв полной тишине голосом спрашивал я. – Разве вы лишены умения имастерства? Как я, сирота, смог обнаружить и использовать огромное количествовозможностей, в то время как вы, заботливо опекаемые столь злобными родителями, –я кивнул в сторону предводителя и дрожащего от ярости сероглазогомальчика, – способны лишь ползать, как слепые кроты, под землей?

– Разгневанный сатана своей властью швырнет тебя всамую бездну ада! – собрав последние силы, выкрикнул мальчик.

– Ты все время твердишь об этом, – ответиля, – но, как видишь, ничего подобного не происходит. И все тому свидетели!

Вампиры согласно зашумели.

– Если ты действительно веришь, что это должнослучиться, зачем тогда нужно было притаскивать нас сюда?

Голоса в мою поддержку зазвучали громче.

Я взглянул на маленькую, безнадежно поникшую фигуркупредводителя, и следом за мной все головы повернулись в его сторону. Дажебезумная королева вампиров остановила на нем свой взгляд.

– Все кончено… – прозвучал вдруг в наступившейтишине его голос.

Даже те, кто корчился в муках за стенами этого зала, непроронили ни звука.

– Уходите! Уходите все! Это конец! – сновапослышался его голос.

– Нет, Арман! Нет! – молил его мальчик.

Однако все остальные, закрыв лица руками и что-то шепча, ужепятились и уходили. Литавры были отброшены в сторону, а единственный оставшийсяфакел горел на стене.

Я не сводил взгляда с предводителя, понимая, что его словавовсе не означают, что нас освободят.

После того как он силой выпроводил мальчика следом задругими вампирами и возле него осталась только королева, он повернулся ипристально взглянул на меня.

Огромное пустое помещение с невероятно высоким сводчатымпотолком, тускло освещенное единственным факелом, где остались стоятьпосередине только двое вампиров, показалось мне еще более ужасным иотвратительным.

Уйдут ли вампиры с кладбища, размышлял я про себя, или будутв нерешительности топтаться у подножия лестницы? Позволят ли мне увести отсюдаНикола? Мальчик, конечно, будет где-то поблизости, но он слаб, а королева нестанет ничего предпринимать. Значит, реальную угрозу представляет толькопредводитель. Однако я не должен торопиться и действовать опрометчиво.

– Арман, – как можно более уважительно обратился як нему. – Могу я называть тебя так? – Я подошел ближе, внимательноследя за выражением его лица. – Ты, несомненно, главный среди них. Апотому именно ты можешь все нам объяснить.