– Ну разве я не говорила тебе? – почти пропелакоролева. – Разве мы сами не знали об этом всегда? Нам не следовалобояться ни распятия, ни святой воды, ни даже Святого причастия!.. – Онанесколько раз повторила эти слова на разные мотивы, а потом добавила: – Астаринные обряды, курение фимиама, обеты и клятвы, даваемые шепотом, когда намказалось, что мы видим во тьме самого Властителя Зла…

– Замолчи! – прервал ее предводитель.

Похоже, он готов был совсем по-человечески зажать рукамиуши. В этот момент он казался маленьким растерянным мальчиком. Господи! Какимиже разными могут быть бессмертные тела – тюрьмы наших душ! И какими же разнымимасками могут быть бессмертные лица, совершенно не отражающие нашего истинногосущества!

Он снова пристально смотрел на меня. Я даже подумал, чтосейчас увижу еще одно ужасное перевоплощение и на меня обрушится поток вышедшейиз-под контроля злобы, а потому весь напрягся в ожидании.

Но он лишь обратил ко мне безмолвные мольбы.

Почему все это произошло? Он попытался повторить вопросвслух, но усилия, прилагаемые им в попытках подавить бушующую внутри ярость,почти лишили его способности говорить, как будто у него вдруг пересохло вгорле.

– Ты должен мне объяснить! Почему именно ты? Ты,обладающий могуществом десяти вампиров и отвагой целого полчища дьяволов, ты,носящийся по миру в богато украшенной одежде и кожаных башмаках! Ты, Лелио,актер бульварного театра, вовлекший нас в величайшую драму! Скажи мне! Скажимне – почему?!

– Это все Магнус… Это его сила и ум… – с печальнойулыбкой произнесла нараспев старая королева.

– Нет! – покачал он головой. – Говорю же, онвообще ни с чем не считается! Он не признает никаких ограничений, не знаетникаких рамок! Но почему?

Он придвинулся еще ближе, причем не подошел, а просто сталотчетливее виден, словно призрак, который приобрел вдруг более резкиеочертания.

– Почему ты? – вновь обратился он ко мне. –Ты, который свободно разгуливает по улицам, с легкостью входит в дома,обращается к людям по именам! Они причесывают тебя, шьют для тебя одежду! Тысидишь вместе с ними за столом! И в то же время ты обманываешь, предаешь их,пьешь кровь всего лишь в нескольких шагах от того места, где они веселятся итанцуют! Ты избегаешь бывать на кладбищах и выскакиваешь из склепов прямо возлецерковного алтаря! Почему именно ты? Ты, беспечный и нахальный, невежественныйи высокомерный! Это ты мне должен давать объяснения! Отвечай!

Сердце мое бешено колотилось. Мне вдруг стало жарко, и кровьбросилась мне в лицо. Нет, я его ни капельки не боялся. Напротив, я былневероятно зол, хотя сам не мог объяснить причину своего поистиненечеловеческого гнева.

Его разум… а я-то хотел проникнуть в его разум! И вот,пожалуйста, мне пришлось выслушать полный предрассудков абсурд! Арман отнюдь необладал, как я прежде думал, возвышенной душой и разбирался во всем ничуть нелучше своих подданных. Он не верил этому бреду – он в него уверовал! А это втысячу раз хуже!

Наконец-то я ясно понял, что он собой представляет. Он небыл ни демоном, ни ангелом. Он просто был достаточно чувствительной натурой,навсегда оставшейся в тех далеких временах, когда считалось, что солнцедвижется по огромному небесному куполу, а звезды есть не что иное, каквоплощение богов и богинь на ночном небе. Это было время, когда человеквоспринимался как центр вселенной, когда существовали ответы на все вопросы.Именно таким он и был: дитя старины, эпохи пляшущих под луной ведьм исражающихся с драконами рыцарей.

Бедное потерянное дитя, вынужденное скитаться во тьмекатакомб огромного города в век, понять который было выше его сил. Возможно,внешний облик гораздо больше соответствовал его внутреннему миру, чем я полагалпрежде.

Однако у меня не было возможности скорбеть об участи этогопрелестного юноши. Те, кто рыдал сейчас за стенами склепа, были обречены настрадания по его приказу. А тех, кого выгнал отсюда, он может с таким жеуспехом призвать обратно.

Я должен был придумать такой ответ на его вопрос, чтобы онменя понял и принял. И одной правды здесь недостаточно. Ее следует облечь впоэтическую оболочку, высказать в той манере, которая была свойственнамыслителям древности, жившим в эпоху, предшествующую веку разума.

– Ты хочешь услышать мой ответ? – как можно мягчеобратился я к нему, пытаясь собраться с мыслями и чувствуя безмолвноепредостережение Габриэль и страх Ники. – Я не занимаюсь мистификациями ине любитель философствовать. Но то, что произошло здесь, и без того достаточноясно.

Он со странно серьезным выражением пристально смотрел наменя.

– Если ты так боишься Бога, – продолжал я, –значит, тебе известно учение Церкви. Ты знаешь, что добродетель в разныевремена могла принимать самые различные формы и для каждого времени были своисвятые.

От использованных мною слов у него явно потеплело на душе, ион слушал меня очень внимательно.

– В древние времена, – говорил я, – былимученики, способные охладить или потушить пламя, которое должно было сжечь их,и таинственным образом возносившиеся по зову Господа на Небеса. Но миризменился, а потому другими стали и святые. Кто они в наше время, как неблагочестивые монахини и монахи? Они строят приюты и больницы, но уже непризывают на землю ангелов, дабы те указали путь войску или укротили дикогозверя.

Выражение его лица не изменилось, однако я упорно продолжал:

– Совершенно очевидно, что то же самое происходит и созлом. Оно тоже меняет свои формы. Многие ли сейчас верят в сверхъестественнуюсилу распятия, так испугавшего твоих подданных? Неужели ты думаешь, что живущиетам, наверху, смертные по-прежнему только и говорят между собой о рае и аде?Нет, они обсуждают проблемы философии и науки. Их совершенно не беспокоит, чтокакое-то там белолицее существо бродит в темноте ночи по кладбищу. Убийствпроисходит так много, что это их уже не волнует, – одним меньше или однимбольше. Какой же в таком случае интерес вы можете представлять для Бога илидьявола, даже для человека?

До меня донесся смех королевы вампиров.

Однако Арман хранил молчание и не двигался.

– Они собираются забрать у вас ваши исконныеземли, – промолвил я. – Кладбище, на котором вы сейчас обитаете,скоро перенесут за пределы Парижа. В сей безбожный век даже останки предков незначат для них ровным счетом ничего.

Этого он уже не в силах был вынести, и лицо его исказилось.

– Уничтожат кладбище Невинных мучеников?! –прошептал он. – Ты лжешь!..