– Я никогда не лгу, – ничуть не смущаясь, ответиля. – Во всяком случае тем, кого не люблю. Парижане не хотят больше терпетьу себя под боком отвратительный запах и дышать гнилым воздухом. Символы мертвыхне имеют для людей такого значения, какое придаете им вы. Пройдет несколько лет– и на этом месте появятся новые дома, улицы и рыночные площади. Рационализм ипрактичность – вот символы восемнадцатого века.

– Замолчи!.. – прошептал он. – КладбищеНевинных мучеников существует столько же, сколько существую я сам!

Его юное личико напряглось.

И только королева оставалась невозмутимой.

– Неужели ты не понимаешь? – спокойно продолжаля. – Сейчас совсем другое время. Новый век требует новой разновидностизла. И это новое зло – я! – Я на секунду остановился, пристально глядя нанего. – Я вампир нового века!

Он не мог предвидеть такого поворота событий. И впервые завсе это время я заметил в его глазах проблеск мучительного понимания, проблескнастоящего страха.

Я сделал успокаивающий жест.

– Что же касается сегодняшнего происшествия вцеркви, – осторожно начал я, – согласен, оно было глупым. А моевыступление на сцене театра и того хуже. Признаю, это были грубейшие ошибки. Ноты знаешь, что не они стали причиной твоего враждебного отношения ко мне.Забудь о них на минуту и постарайся увидеть мою красоту и власть. Постарайсяпонять, какое зло я собой представляю. Я странствую по миру в обликеобыкновенного смертного – самый худший из демонов, чудовище, ничем неотличающееся от любого другого обитателя этого мира.

Королева вампиров хрипло засмеялась. Я отчетливо ощущалисходящую от нее симпатию, в то время как он источал лишь боль.

– Подумай об этом, Арман! – мягко, но настойчивопродолжал я. – Почему смерть должна прятаться в тени? Почему должна ждатьу ворот? Нет такой спальни и такого бального зала, куда я не мог бы войти.Смерть на фоне теплого сияния пламени камина! Смерть, крадущаяся на цыпочках покоридору! И все это – я! Ты говоришь о Темном Даре? Но ведь его-то я ииспользую!

Я – Господин Смерть, одетый в кружева и шелк! И прихожузатем, чтобы погасить свечу жизни! Я – червоточина в самой сердцевине розовогоцветка!

Никола слабо застонал.

Мне показалось, что я услышал также и вздох Армана.

– Нет такого места, где они могут от меняспрятаться, – говорил я, – утратившие веру в Бога, слабые существа,намеревающиеся уничтожить кладбище Невинных мучеников. И нет таких запоров,которые могли бы меня удержать!

Он по-прежнему молча смотрел на меня и казался оченьпечальным и спокойным. В его слегка потемневших глазах не было и следа злобыили ярости.

– Это, конечно, великолепная миссия, – последолгого молчания наконец заговорил он, – жить среди людей и безжалостно ихуничтожать. Но ты так ничего и не понял.

– О чем ты? – спросил я.

– Ты не сможешь вынести это. Ты не выживешь средилюдей!

– Но я же жив. Старинные таинства уступили место новым.И кто знает, что случится потом? В тебе не осталось поэзии. Поэзия в том, чтопредставляю собой я!

– У тебя не хватит сил. Ты даже не понимаешь, о чемсейчас говоришь. Ведь ты появился совсем недавно и еще слишком молод.

– И все-таки он достаточно силен, этот почтиребенок, – задумчиво произнесла королева. – И его прекрасная спутницатоже. Эти двое способны мыслить очень здраво.

– Вы не можете жить среди людей! – настаивал насвоем Арман.

Его лицо на мгновение вспыхнуло, но я знал, что он мнебольше не враг. Скорее, он походил на старшего по возрасту, проявляющего ко мнеинтерес и стремящегося высказать нелицеприятную правду. И в то же время оннапоминал ребенка, с мольбой обращавшегося ко мне за разъяснениями. В этомсоединении взрослого и ребенка, умоляющего меня выслушать все, что он хочетсказать, и состояла его главная сущность.

– Но почему? Говорю тебе, я принадлежу к обществулюдей. Именно их кровь делает меня бессмертным!

– О да, бессмертным! Но ты не имеешь даже слабогопредставления о том, что это такое! Для тебя это пока всего лишь слово. Вспомнии попытайся вдуматься в судьбу своего создателя. Почему Магнус шагнул в пламя?Для нас это как прописная истина, а ты не догадываешься о ней. Если ты станешьжить среди людей, то со временем просто сойдешь с ума. Невероятно тяжеловидеть, как стареют и умирают люди, как возникают и рушатся целые королевства,страшно терять все, что ты понимал и любил! Кто, скажи, способен такое вынести?Со временем ты неизбежно превратишься в беснующегося от отчаяния безумца. Твоебессмертие служит тебе защитой и спасением! Как ты не понимаешь, что это вечныйпорядок вещей, изменить который никто не в силах?!

Осознав, какое слово только что произнес – «спасение», онвдруг замолк, а слово эхом отозвалось в пустом помещении и заставило Арманапроизнести его еще раз, теперь уже едва слышно.

– Арман, – мягко обратилась к немукоролева, – всем нам хорошо известно, что безумие может поразить дажесамого старшего из нас, независимо от того, следует он древним законам илипренебрегает ими. – Она взмахнула белоснежными руками с длинными ногтями,словно собираясь напасть на него, и расхохоталась, встретив в ответ егохолодный взгляд. – Ведь я в не меньшей степени, чем ты, почитала старинныезаконы и следовала им и тем не менее все равно потеряла разум. Разве я неправа? Может быть, именно поэтому я и соблюдала правила так строго?!

Не желая соглашаться с ней, он сердито покачал головой.Разве сам он не служит вечным доказательством того, что все должно быть именнотак, как говорит он?

Королева приблизилась вплотную ко мне и, взяв за руку,развернула к себе лицом.

– Неужели Магнус ничего не сказал тебе, сынок? –спросила она.

Я ощущал исходящую от нее невероятную силу и властность.

– Пока все остальные оставались в этом священном месте,я одна отправилась через заснеженные поля, чтобы отыскать Магнуса, –продолжала королева. – Моя сила теперь так велика, что кажется, будто у менямогут вырастать крылья. Я добралась до окна его комнаты, и потом мы долгогуляли под прикрытием зубчатой стены, где нас не мог видеть никто, кромесиявших высоко в небе звезд.

Она придвинулась ко мне еще ближе и сильно сжала мою руку.