Я ощутил слабые импульсы, исходящие от Никола. Они не былинаправлены на кого-либо конкретно и свидетельствовали лишь о волнении,возбуждении. Быть может, он просто услышал мой голос?

– Своим неповиновением ты навлечешь на всех нас гневГосподень, – произнес самый молодой из них, совсем еще мальчик, которому вмомент перерождения было, должно быть, не более шестнадцати лет. – Выпогрязли в тщеславии и пороке и пренебрегаете Путем Тьмы. Живете средисмертных. Посещаете места, где царит свет.

– Но почему вы сами не делаете этого? – удивилсяя. – Или вы рассчитываете вознестись на Небеса на белых крыльях, когдазакончится время вашего покаяния? Это вам пообещал сатана? Спасение души? Навашем месте я не стал бы полагаться на его слово.

– За свои грехи вы будете сброшены на самое дно адскойбездны! – выкрикнула одна из них, миниатюрная женщина, скорее, впрочем,похожая на ведьму. – Вы больше не будете творить зло на земле!

– И когда же нас туда сбросят? – поинтересовалсяя. – Вот уже полгода я есть то, что я есть. Ни Бог, ни сатана меня ни разуне побеспокоили. Неприятности мне доставляли только вы.

На какое-то время они застыли словно парализованные. ПочемуГосподь не поразил нас насмерть, когда мы осмелились войти в храм? Как удалосьнам стать такими, какие мы есть? Именно эти вопросы вертелись у них в головах.

Вполне возможно, что в тот момент я легко мог нагнать на нихстраху и одержать победу. Но как же быть с Ники? Если бы только я мог прочестьмысли Ники, я, быть может, увидел бы, что находится за этой грудойполусгнившего черного тряпья.

Я не сводил взгляда с вампиров.

Дрова… смола… там, несомненно, был погребальный костер. Иеще эти чертовы факелы.

Темноглазая женщина подошла ближе и попыталась вмешаться вбеседу. В ней не осталось злости, и чувствовалось, что она оченьзаинтересовалась. Но мальчик в ярости оттолкнул ее. Он придвинулся ко мне почтивплотную, и я ощутил его дыхание на своем лице.

– Ублюдок! – выкрикнул он. – Тебя создал этотизгой Магнус! Он бросил вызов нашему обществу, бросил вызов Пути Тьмы! А ты изтщеславия опрометчиво передал Темный Дар этой женщине! Точно так же, какполучил его сам!

– Если вас не накажет сатана, – вновь заговориламиниатюрная женщина, – мы сделаем это сами. Это наше право и наш долг!

Мальчик указал на скрытый пока погребальный костер и сделалзнак остальным отойти в сторону.

Часто и громко вновь зазвучали литавры. Круг расступился, ифакельщики подошли ближе к костру.

Из толпы вышли двое и сорвали драпировку– гигантские кускичерной саржи. Взметнулись и тут же осели клубы пыли.

Погребальный костер был огромен – ничуть не меньше того,который поглотил Магнуса.

На самом верху этого костра в грубо сколоченной деревяннойклетке, привалившись к прутьям, стоял на коленях Никола. Он смотрел на насневидящим взглядом, и ни в лице его, ни в мыслях я не нашел ни одного намека нато, что он нас узнал.

Вампиры еще выше подняли факелы, чтобы нам было лучше видно.И я почувствовал, что в них снова растет возбуждение, подобное тому, котороеони испытывали в первые минуты нашего пребывания в этом подземелье.

Габриэль сжала мою руку, призывая к спокойствию. На ее лицене дрогнул ни один мускул.

На горле у Ники я заметил голубоватые отметины. Кружева наего рубашке были такими же грязными, как и лохмотья вампиров, штаны были измятыи порваны. Все тело его покрывали раны и царапины, и он потерял столько крови,что я удивлялся, как он еще жив.

В сердце мое медленно заползал страх, но я понимал, чтоименно этого они и добиваются. А потому постарался спрятать его как можноглубже.

Клетка – ерунда. Я сломаю ее без труда. И у них всего трифакела. Вопрос лишь в том, как и когда это сделать. Мы не можем погибнуть такглупо! Нет, только не это!

Я без всякого выражения смотрел на Никола, равнодушнооглядывал связки хвороста и поленья дров. Меня охватывала рвущаяся наружуярость. На лице Габриэль застыла маска ненависти.

Казалось, они почувствовали наше негодование и сначалаотодвинулись было от нас, но потом снова смущенно и неуверенно началиподступать поближе.

Однако одновременно происходило что-то еще. Кольцо вокругнас стало сжиматься.

– Идет их предводитель, – дотрагиваясь до моейруки, шепнула Габриэль.

Где-то открылась дверь. Грохот литавр стал громче, аумоляющие о прощении и освобождении крики за стеной – еще настойчивее.Окружающие нас вампиры неистово завопили. Я изо всех сил удерживался, чтобы незажать руками уши.

Внутренний голос убеждал меня ни в коем случае не смотретьна предводителя. Однако я не в силах был сопротивляться своему желанию имедленно повернул голову, чтобы встретиться с ним взглядом и вновь испытать насебе его власть.

Он шел со стороны погребального костра к центру круга. Рядомс ним шагала женщина-вампир, которую до сих пор мы не видели.

При взгляде на него я испытал тот же шок, что и тогда, когдаон появился в соборе Нотр-Дам.

В большей степени, чем его несомненная красота, меняпоразило выражение абсолютной невинности на его лице.

Он двигался так легко и стремительно, что казалось, будтовообще не касается ногами пола. Огромные глаза были устремлены прямо на нас, аволосы, несмотря на покрывавший их слой пыли, источали красноватый блеск.

Я попытался проникнуть в его разум, чтобы понять, почемустоль, я бы сказал, возвышенное существо обречено быть предводителем мрачныхпризраков, в то время как у него есть возможность путешествовать по всему миру.Я постарался вновь осознать то, что почти осознал в тот момент, когда мы стоялис ним лицом к лицу возле алтаря. Если я сумею понять его, мне, возможно,удастся одержать над ним победу. А я непременно должен выиграть эту битву.

Мне показалось, что он молча мне отвечает. На его невинномлице промелькнуло выражение, похожее на мгновенный отблеск райской красоты вбездне ада. Словно дьявол после своего падения сумел сохранить ангельский лик.

Однако я чувствовал: что-то не так. Предводитель хранилмолчание. Литавры оглушительно гремели, но я явственно ощущал всеобщуюнеуверенность и растерянность. Темноглазая женщина не выла так, как это делалидругие, а вскоре и все прочие замолкли.