За этими словами мне, разумеется, было трудно скрыть своиистинные мысли. Я обращался к нему, прося разъяснить, почему он, который, судяпо всему, был почти одного возраста со старой королевой, довел вампиров дотакого состояния, поверг в такие глубины, которые оказались за пределами ихпонимания. Я вновь мысленно увидел его стоящим перед алтарем Нотр-Дам, вспомнилнеземное выражение его лица. И я вдруг сумел взглянуть на него словно изнутри,узреть, какими возможностями обладает это древнее существо, до сих порпродолжающее стоять молча.

Думаю, в тот момент я искал в нем хоть что-либочеловеческое. Нечто такое, что вековая мудрость заставит его проявить. И во мнетоже заговорил смертный, тот самый чувствительный молодой человек, который,увидев в своем воображении картины хаоса, плакал в деревенском кабачке.

– Что все это значит, Арман?

Мне показалось, в карих глазах что-то дрогнуло. Однако вследующую секунду лицо его стремительно преобразилось, и на нем появилосьвыражение такой ярости, что я невольно отпрянул.

Я не мог поверить собственным ощущениям. Те изменения, которыепроисходили с ним в Нотр-Дам, были сущим пустяком в сравнении с тем, чтопроизошло сейчас. Подобного воплощения ненависти и злобы мне еще не приходилосьвидеть. Даже Габриэль предпочла отойти подальше. Подняв правую руку, оназаслонила Ники, а я продолжал пятиться, пока наконец не оказался рядом с ними ине коснулся руки Габриэль.

Но каким-то чудесным образом гнев его испарился так жебыстро, как и возник, и он вновь превратился в очаровательного смертного юношу.

По лицу королевы промелькнула слабая улыбка, и она провелабелоснежными, с длинными когтями руками по волосам.

– Ты обращаешься ко мне за разъяснениями? –спросил предводитель.

Он обвел взглядом Габриэль и поникшего на ее плече Никола, апотом снова повернулся ко мне.

– Я мог бы говорить до скончания века, – сказалон, – и все равно не сумел бы объяснить тебе, что именно ты разрушил.

Вроде бы старая королева насмешливо хихикнула, но я былслишком занят предводителем. Меня поражал контраст между мягкостью его голоса итем гневом, который кипел у него внутри.

– От начала мира существовали наши секреты итаинства, – снова заговорил он. Стоя в центре огромного помещения сбезвольно опущенными руками, он казался особенно маленьким. Складывалосьвпечатление, что его голос звучал сам по себе. – Со времен седой старинытакие, как мы, держали в плену города, охотились на людей и делали их своимижертвами, как велели нам Бог и дьявол. Мы – избранники сатаны! Тот, кто хотелпопасть в наши ряды, должен был сначала совершить множество преступлений и темсамым доказать, что достоин Темного Дара бессмертия.

Он подошел ко мне чуть ближе, и в глазах его искрамирассыпался свет факела.

– Для своих близких они были мертвы, – продолжалон, – а небольшая примесь нашей крови помогала им перенести ужаспребывания в гробу, пока они ожидали нашего прихода. Тогда, и только тогда,получали они Темный Дар, после чего их вновь оставляли в могиле, до тех порпока жажда не придавала им сил и не заставляла сломать стены темницы ивосстать.

Голос его зазвучал громче, стал более гулким.

– В своих мрачных темницах они познавали смерть, –говорил он. – К моменту своего перерождения, к той минуте, когда онивзламывали гробы и удерживающие их железные решетки, они понимали, что такоесмерть и что такое власть. Но горе тем, кто оказывался слабым и не в силах былвыйти на свободу. Тем, кто своим воем заставлял смертных на следующий день –ибо никто не осмелится прийти на кладбище ночью – прибегать на могилы. К такиммы не проявляли милосердия.

Но те, которые восставали и получали возможностьстранствовать по земле, испытанные и прошедшие процедуру очищения, становилисьДетьми Тьмы. Они никогда не получали кровь наших древнейших патриархов, нотолько кровь совсем молодых, чтобы набраться мудрости лишь со временем инаучиться правильно использовать Темный Дар к тому моменту, когда обретутдостаточную силу. Только тогда на них начинали распространяться Законы Тьмы иих обязывали подчиняться. Законы требовали, чтобы мы жили среди мертвых, ибосами мертвы, и чтобы всегда возвращались в свои могилы или в такие же, какнаши; чтобы избегали появляться в местах света. А свои жертвы мы должны былиувлекать в сторону, подальше от остальных людей, дабы они приняли смерть вкаком-нибудь неосвященном, населенном призраками месте. Мы обязаны были всегдапочитать Власть Бога, распятие и Святое причастие. И никогда, никогда не должныбыли входить в Божий храм! В противном случае Бог лишит нас нашей власти,низвергнет в адскую бездну, где мы будем обречены испытывать вечные муки игореть в адском пламени.

Он на минуту умолк и впервые взглянул на королеву. Не могуутверждать с уверенностью, но мне показалось, что выражение ее лица вывело егоиз себя.

– Ты пренебрежительно относишься к такого родавещам, – обратился он к ней. – Магнус тоже презирал этизаконы. – Он начал дрожать. – Такова была природа его безумия, таковаже природа и твоего. Но вы просто не способны понять наши таинства! Выразрушаете их с такой же легкостью, как разбиваете стеклянный сосуд, но непотому, что обладаете особой властью, а только лишь по собственному невежеству.Вы только и можете разрушать, но ни на что другое не способны!

Он отвернулся, словно раздумывая, стоит ли продолжать, иокинул взглядом огромный склеп.

До меня донеслось тихое пение королевы вампиров.

Едва слышно, почти про себя, бормоча что-то, она приняласьраскачиваться взад и вперед. Голова ее склонилась набок, а глаза былимечтательно прикрыты. В эти мгновения она выглядела очень красивой.

– И теперь для моих детей все кончено, – прошепталпредводитель. – Все окончательно и безвозвратно разрушено, ибо ныне онизнают, что могут перестать следовать нашим Великим Законам. Могут забыть обовсем, что связывало нас и давало нам силы вынести собственное существование,смириться с сознанием того, что наши души навсегда прокляты. Они забудут о техсекретах и таинствах, которые защищали нас и обеспечивали безопасность.

Он опять взглянул на меня.

– А ты просишь меня объяснить то, что и без тогоясно! – воскликнул он. – Ты! Для которого наши таинственные обряды неболее чем способ удовлетворения собственной бесстыдной алчности! Ты наделилТемным Даром чрево, давшее тебе жизнь! А почему тогда не его, этого чертовафигляра, на которого ты издали едва ли не молился каждую ночь?