– Ничего не понимаю. – Зарубин сокрушенно развелруками. – Иметь такое богатство и жить в такой нищете! В голове неукладывается. Может быть, она это наследство истратила на что-нибудь?

– Ну конечно! – фыркнула Анна Захаровна. –Она истратит, дожидайся! Я же тебе говорю, она жадная была такая, что тебе и восне не приснится. По ночам сокровища свои достает и рассматривает, перебирает,руками трогает. Она ведь даже сыну про наследство не говорила, боялась, что онязык распустит, дружки соблазнятся, квартиру обчистят. Или девицы бесстыжие набогатство позарятся.

Симка по всей квартире тайников понаделала и цацки своичастями попрятала.

Сын до одного тайника случайно добрался, взял пару колец,продал, пропил, так она давай его скорей выселять, жилплощади лишать какалкоголика, пока он остальное не нашел. Ты бы слышал, как она над этими кольцамипричитала!

Дескать, одно кольцо муж на свадьбу подарил, другое – нарождение сына, это единственная память о нем, берегла на черный день. Врала каксивый мерин, только бы сынок не догадался, что где-то в квартире еще есть чемпоживиться.

На моих глазах все было, потому и говорю.

– А почему Серафима Антоновна вас невзлюбила? –спросил Зарубин в лоб, решив обойтись без реверансов.

– А с чего же ей меня любить? – ответила онавопросом на вопрос. – Я-то знала про наследство, вот и пилила ее чуть некаждый день, чтобы не маялась в нищете, продавала потихоньку и жилапо-человечески. Для кого хранить-то все это? Для кого беречь? Одна как перст,сын умер, внуков не народил. Ведь помрет – государству все достанется. А она нив какую, ей эти цацки душу грели, не могла она с ними расстаться. Я,Сереженька, человек веселый, пошутить любила всегда, да и сейчас неотказываюсь. Я Симе говорила, что, если она не начнет деньги тратить, я на неебандитов нашлю. В шутку, конечно, говорила. А она, видно, поверила. Сторонитьсяменя начала, потом разговаривать со мной перестала. Мы с ней бывало по-соседскикаждый день чай пили то у нее, то у меня, дружили даже, когда помоложе были. Апотом как отрезало.

– Как вы думаете, кроме вас, кто-нибудь еще мог знать,что у Фирсовой есть деньги?

– Конечно. Она ведь поначалу-то не скрывала, чтобогатая. Гордилась даже, говорила, что живет скромно, каждую копеечку бережет,чтобы чисто в зарплату укладываться, а из наследства ничего не возьмет, всевнукам достанется, чтобы они бабушку Симу добрым словом помянули. Потомпостепенно начала осторожничать, воров бояться. Потом, когда с сыном всеслучилось, она вообще в маразм впала. В каждом встречном-поперечном врагавидела; с людьми общаться перестала, в дом никого не приглашала, а если ктоприходил, так дальше прихожей не впускала. Я ей уж сколько раз говорила,дескать, Сима, перестань ты всех бояться, те, кто знал про твое богатство,давным-давно про это забыли, ты столько лет нищей прикидываешься, что всевокруг поверили.

– А она что?

– А она глянет так, что тошно делается, губки подожмети отвечает: «Ты же не забыла, вот и другие, кому надо, помнят». Это мы с нейтак разговаривали, когда она меня сторониться начала. А ведь подругами быликогда-то!

– И последний вопрос, Анна Захаровна: вы самикому-нибудь говорили о наследстве Фирсовой?

– Я-то? Ну а как же! Еще тогда, много лет назад,говорила, что Симка у нас сдвинутая, на деньгах сидит и с картошки на хлебперебивается. Всем говорила.

– А в последнее время?

– Никому. В последнее время мне о Симке и поговоритьтоне с кем. Дети и внуки ее не знают, им про мою соседку слушать неинтересно, даи мне, честно сказать, вспоминать про нее не больно надо. В последнее время мывсе больше новости обсуждаем, кто кому в Думе что сказал, да кто кому по морденадавал, да почем нынче за доллар дают.

– А в доме, где вы жили с Фирсовой, есть люди, которыезнали про наследство?

– Откуда я знаю? – старуха пожала могучимиплечами. – Думается мне, что никого уже не осталось, все попереезжали ктокуда, старики поумирали. Мы в тот дом в шестьдесят восьмом году въехали, агде-то году примерно в восемьдесят пятом мы с Симой, помнится, чай пили ипальцы загибали, кто еще из первых жильцов тут живет. Оказалось, что, кроме насс ней, еще двое, остальные все новенькие.

– А кто эти двое – не припомните?

– Помню, ну а как же! Лебедевы и Стороженко.

Зарубин вынул из кармана блокнот и заглянул в список,который взял у Доценко. Ни Лебедевых, ни Стороженко в нем не было. Значит, иэти переехали.

Ну что ж, стало быть, придется отрабатывать еще и знакомствавсех бывших жильцов дома. Может быть, кто-то еще помнит о богатстве старухиФирсовой, и эта информация дошла до Шутника. Поэтому он и денег на похороны неоставил, знал, что убитая – человек не бедный. Да-а, работенки – мало непокажется.

– Ты все вопросы задал, Сергей Кузьмич? –поинтересовалась Анна Захаровна.

– Вроде все.

– Тогда давай чай пить. А может, ты покушать хочешь? Уменя обед готов, только разогреть. Ты как?

Зарубин взглянул на часы. Надо позвонить Ольшанскому насчетобыска в квартире Фирсовой, необходимо выяснить, есть ли там тайники сювелирными изделиями, или остались только одни тайники, или там вообще ничегонет, в том числе и тайников, а огромное наследство – не более чем миф,выдуманный самой Серафимой Антоновной. А есть вообще-то хочется, время квечеру, а он за весь день только стакан чаю выпил да бутерброд утром съел.

– У вас телефон есть?

– Там, в комнате, проходи.

– Тогда я, с вашего позволения, позвоню на службу, апотом с удовольствием с вами пообедаю.

ИРИНА

Была пятница, и Ира с раннего утра, как обычно передвыходными, завелась с выпечкой. Пироги с двумя видами начинки и обязательныйторт входили в непременную программу субботнего обеда, а к пятничному ужинуполагались маленькие пирожные. Правило это было заведено ею же самой исоблюдалось неукоснительно.

К середине дня, оглядев уставленный кондитерскими шедеврамистол, Ирочка решила, что негоже жадничать. Опять пирогов получилось много, завечер пятницы и субботу они все не съедят, а к воскресенью тесто станет совсемневкусным. Но это не беда, когда есть такой замечательный сосед, как АндрейТимофеевич, которому и стряпня Ирочкина нравится, и аппетит у него отменный.

Сложив пирожки и пирожные на большое блюдо и накрыв егохрустящим от чистоты полотенцем, она позвонила в дверь соседней квартиры.Моментально откликнулся басовитым лаем черный дог Агат, но шагов хозяина,спешащего открыть дверь, Ира так и не дождалась. В какой-то момент ейпоказалось, что она слышит звуки, доносящиеся из квартиры соседа. «Может,спит? – подумала молодая женщина. – Мой звонок его разбудил, но он непонял, отчего проснулся». Она еще два раза старательно нажала кнопку звонка, нобезрезультатно.