– Цвет, цвет, цвет, – твердила девушка.

– Красные, – уверенно сказал Колян.

– Черные, – одновременно с коллегой сообщилРоман.

– По-моему, зеленые, – высказалась я икинулась на улицу.

Впрыгнув в машину и на всякий случайзаблокировав двери, я поняла, что головная боль прошла сама собой без всякогоцитрамона, и позвонила Катюше.

– Привет, – весело сказала подруга. – А Плюшкатакая пройда! Затеяла с Адой гонки по участку. Спрячется за кустом, потомвылетает и лает.

– Человек может постоянно приниматьантибиотики? – перебила я подругу.

– Зачем? – удивилась та.

– Это другой вопрос. Ответь на первый.

– Такие лекарства пьют курсами, врачрассчитывает дозу.

– А если больной сам решил лечиться?

– Дураков хватает, – вздохнула Катюша, – но ник чему хорошему это не приведет. Антибиотиков много, надо знать, от чего какой.

– Давай отбросим в сторону разум и разберемтакую ситуацию, – попросила я. – Мужчина регулярно употребляет препаратпенициллинового ряда. Что с ним случается?

– Он идиот?

– Нет, просто очень напуган. У него былврожденный сифилис, теперь он скрывает факт заболевания от окружающих, это егосамая страшная тайна. И он боится, что сифилис вернется.

– Его же вылечили.

– Тут чистая психология. Чуть только у негопрыщик вскочит, он впадает в панику: мол, сифилис вернулся, вот и бросается кантибиотикам.

– Ему поможет психолог, пусть сходит кспециалисту, – посоветовала Катя.

– Нет, на такой шаг он никогда не решится.Какие реакции будут наблюдаться у такого человека? Его может тошнить?

– Конечно, антибиотики совсем не безразличныдля желудка.

– Слабость, головокружение?

– Вполне вероятно.

– Отсутствие аппетита, понос?

– Возможно.

– Серый цвет лица, бессонница?

– При длительном употреблении лекарстворганизм может неадекватно на них реагировать, если они, конечно, непредназначены для пожизненного приема, – ответила Катюша.

– Скажи, есть ли где-нибудь список препаратов,которые запрещены к продаже из-за того, что они вызывают осложнения?

– Конечно. А тебе зачем? – удивилась Катя.

– Можешь мне помочь? – попросила я.

К дому Исидора мы приехали вместе с Ниной.

– Будем ждать Вовку или сразу пойдем? –спросила Косарь.

– Костин стоит в пробке, – вздохнула я, –можем начать. Я майору все объяснила: и про черный ход, и про чулан, изкоторого слышны разговоры тех, кто сидит на кухне. Значит, так... Я открыто идучерез парадную дверь, а ты проскальзываешь незаметно.

– Уже поздно, – пробормотала Нина, – вероятно,Павел лег спать.

– Еще одиннадцать не пробило, – пожала яплечами. – Вот Исидор около девяти в спальню уходит и больше не высовывается.Он считает, что мозг должен отдыхать по расписанию.

– Правильный дедуля, – хихикнула Косарь. – Ябы тоже сразу после программы «Время» подушку давила, но не имею такойвозможности, раньше полуночи домой добраться не удается.

– Нужно было в юности идти на мехмат, статькандидатом, доктором наук, академиком, сделать кучу научных открытий, придуматьдля обороны страны нечто полезное – и спи потом сколько хочешь, – улыбнулась я.

Нина сдвинула брови. В моей сумке затрещалмобильный, я вытащила трубку.

– Вовка? Ты далеко?

– Вроде нет, но передвигаюсь со скоростьюбеременного танка, – мрачно ответил майор. – Ты была права, их обворовали.Унесли всего очень много! Первого числа, как всегда, там получили ящик,оформили содержимое, а второго утром ничего на месте не оказалось. Вызвалимилицию – никаких следов. Одно ясно: действовал кто-то из своих, знакомых сместными порядками. Подробности потом.

– Хорошо, – сказала я, – понятно.

В прихожей, как всегда, тускло гореладвадцатипятиваттная лампочка и возвышалась гора обуви. Я скинула ботинки ибосиком пошла в сторону кабинета Брыкина. Сейчас позову Павла пить чай и выведуего на откровенный разговор. Но большая комната оказалась пустой. Я огляделаписьменный стол, диван, кресла, развернулась и пошла по коридору в сторонукухни.

Не успела я дойти до приоткрытой двери, какоттуда донесся тот самый уже знакомый мне женский голос:

– Здорово получается! Всеми похороннымипроблемами должна заниматься я!

– Я дал тебе денег, – глухо ответил Брыкин.

– Легче всего откупиться рублями, – заявилатетка, – намного труднее проявить участие, заботу, внимание.

– Твои претензии смешны, – устало ответилбизнесмен. – Найми агента.

– Я не о погребальных хлопотах говорю. Надонайти бумаги.

– Зачем?

– С ума сошел? Нас же будут шантажировать.

– Кто? Она умерла.

– Если документы попадут в чужие руки,неизвестно что будет. А она их отдала на сохранение какому-то приятелю. Самасказала: «Все стережет мой лучший друг».

– Он придет на похороны, попробуем с нимпоговорить.

– И как мы его узнаем?

– Вряд ли в крематорий заявится толпа изтысячи человек. Просто посмотрим на тех, кто явится с ней попрощаться. У нееесть записная книжка?

– Ну... не знаю, наверное.

– Надо обзвонить людей.

– И кто это сделает, я?

– Я заплачу тебе.

– А кто пойдет на кладбище, тоже я?

– Назови сумму.

– Ты привык выезжать за мой счет! Я выполняювсю черную работу!

– Сколько?

За дверью стало тихо. Я сочла моментблагоприятным, вошла на кухню и сказала:

– Добрый вечер.

– Лика, – подскочил стоявший у окна Павел, –вы проснулись?