Газета «Желтуха», согласившаяся помочьмилиции, дала материал с броским заголовком «Киллер-отвертка взят с поличным.Самый кровавый маньяк века рассказывает о себе». Статья изобиловала эпитетами впревосходной форме – «наистрашнейший», «невероятно жестокий», «убийца-легенда»,«король серийных преступлений». Не успела «Желтуха» попасть на лотки, как вкабинете у Вовки затрезвонил телефон.

– Неправда! – закричал из трубки возмущенныймужской голос. – Милиция ошиблась!

– Кто вы? – спокойно спросил Костин, даваязнак техникам, отслеживавшим вызов.

– Я тот самый кровавый убийца, – заявилчеловек, – вы взяли самозванца!

Костин притворился непонимающим, и преступникначал решительно отстаивать свои права. В конце концов, в самый разгар беседы,он был схвачен оперативниками непосредственно у телефона-автомата.

Казалось бы, в интересах маньяка, которыйпрочитал «Желтуху», было залечь на дно, обрадоваться тому, что по ошибкеарестовали невинного, но серийный убийца жаждал славы, которая досталасьпостороннему, и это желание заставило его вопреки инстинкту самосохранениязвонить Костину.

– Так почему я жива? – в запале повторилаРита.

У меня не нашлось ответа на ее вопрос.

– Вот что! – рубанула воздух рукой Фомина. – Яочень устала и хочу спать. Если остались еще вопросы, выясни их завтра.

Я пошла к двери, потом обернулась.

– Рита!

– Что еще? – еле слышно отозвалась Фомина.

– Не звоните, пожалуйста, Брыкину.

– И не собиралась, – сдавленным голосомпрохрипела Рита. – Мне интересно, как он себя теперь поведет. Я наконец сталапервой в цепи невест. Или есть еще какой-то вариант?

– Не ходите завтра на работу.

– У нас аудиторская проверка.

– Заболейте.

– Невозможно.

– А если у вас случится инфаркт, – начала язлиться, – вы приползете на службу с капельницей?

– Ну... наверное, нет, – неожиданно повеселелаМаргарита.

– Вот и сидите дома.

– Мне некого бояться!

– Береженого бог бережет.

– О наших отношениях никому не известно, –упиралась бухгалтерша, – даже Грише Селезневу. Он все мне говорил: «Давай моялюбимая Клара найдет тебе жениха? Клара может, она уже многих одиноких людейсоединила, не одну семью создала».

– И все же я убедительно прошу вас не выходитьна улицу, не общаться с Брыкиным и не открывать дверь посторонним, даже еслиони будут вопить: «Откройте, мы ваши соседи снизу, у нас с потолка кипятокхлещет».

– Ладно, ладно, – явно, чтобы я отвязалась,пообещала Рита. – Не волнуйтесь, ничего со мной не случится. Кстати, у меняесть еще одно соображение.

– Слушаю.

– Предположим на секунду, что вы правы!

Я кивнула.

– Только на секунду! – повторила Фомина. –Допустим, Брыкин избавлялся от жен, как только они выполняли свою роль:устраивали его в институт, обеспечивали деньгами и поддержкой в бизнесе. Так?

– Верно.

– С какого бока тут Путинкова? Она ему чтодала? Судя по вашему рассказу, Пашка с ней даже переспать не успел. Ни денег,ни связей – ничего у Верки не было.

– Может, она узнала правду о его прошлом ипыталась шантажировать Павла? – предположила я.

– Он бы платил, – уверенно ответила Рита. –Сестре ведь отсыпает.

– Сестре? – поразилась я. – Кате?

– Нет, Лене. Она нашла брата и стала из негоденьги качать. Паша мне рассказал. Уже много лет доит его, сучка! – зло заявилаФомина. – А избавиться от оброка нельзя – какие-то документы к ней в лапыпопали. Правда, она их не показывает, только говорит о бумагах.

– Может, блефует?

– Скорее всего. Пашка все равно струсил и даетей отступные. Понимаете?

Я вспомнила женский голос, который требовал отБрыкина крупные суммы, в том числе на оплату пребывания Пелагеи Андреевны вклинике, и горько пожалела о том, что не разглядела лица нахалки.

– Брыкин растоптал мою любовь к нему, – вдругпафосно заговорила Фомина, – вырвал с корнем иллюзии, сбросил с глаз розовыеочки, наплевал в душу, и я не смогу теперь, узнав правду о его планах,продолжать общаться с ним как раньше. Я стану жестокой, неприступной, никогдане пущу его в свою постель, не буду надеяться на чудо и ожидать предложенияруки и сердца, стану просто сотрудницей фирмы, выкину из памяти наши прежниеотношения. Но я абсолютно уверена: Брыкин не убийца. Он обычный трус!

Когда я вернулась к своей машине, на Москвуопустился вечер. Открыв «букашку», села в салон и около часа разговаривала потелефону – сначала с Вовкой, потом с Ниной Косарь, затем с Кирюшкой, которыйвесело сообщил:

– Плюшка подружилась с мопсами и Рамиком.

– А Рейчел как восприняла двортерьера?

– Пофигистски, – засмеялся мальчик. –Посмотрела в сторону Плюши, зевнула и спать легла. Похоже, она ее за собаку непосчитала, размер не тот, небось за кошку приняла, а с котами Рейчуха несвязывается, не царское это дело, понимаешь ли!

– Вот и замечательно, – откликнулась я,чувствуя, как виски сжимает обручем головная боль.

– Чао! – попрощался Кирик и отсоединился.

Я завела мотор и медленно поехала вперед,надеясь, что скоро на пути попадется аптека.

Искать вывеску с зеленым крестом пришлосьнедолго, и, что особо порадовало, прямо напротив входа было свободноепарковочное место. Я втиснула туда малолитражку, подошла к стеклянной двери иувидела объявление: «Вход кошкам на роликах запрещен». В первую секунду ярастерялась, потом изумилась. Это шутка? Провизоры таким образом хотят поднятьнастроение больным людям? Или сюда действительно приезжают на колесах Мурки иБарсики?

В недоумении я заняла очередь за полныммужчиной лет пятидесяти, который, судя по горе упаковок на прилавке, уже давнотерзал фармацевта.

– Еще «Бонкор», – требовал посетитель.

– Он бывает разной дозировки, – предупредиладевушка в белом халате.

– Без разницы, дайте любую.