Иногда, когда он не успевал, Ивана забирала Клара Ильинична,чего Иван терпеть не мог. Хорошо хоть, что занятия у них продолжались не додвух, как в обычной школе, а до семи часов.

— Пока, пап!

— Пока, — сказал Степан и захлопнул за сыном дверь. Онпостоял еще несколько секунд, пока Иван не добрался до Валерия Владимировича,потом нажал на газ и с ходу вылетел на перекресток.

Про Ивана он тут же забыл.

— Да вон он подъехал…

— Где?

— Да вон, говорю, подъехал! Ну, здоровую машину видите?

— Вижу.

— Ну! Он и есть. Степанов Пал Андреич. Бо-ольшой человек.Всем остальным главный начальник…

Рабочий выразительно сплюнул, глянул на небо, потом на лес,потом на вагончики, возле которых вяло толпился народ.

Почему-то Павел Андреевич Степанов явно его раздражал. Илипугал.

Что это такое? Обычное неудовольствие маленького человека,которого большой заставляет на себя работать, или свидетельство того, что ПавелАндреевич вообще личность неприятная?

— Ну и как он? — спросил милицейский капитан Никоненкоосторожно, как будто проверяя пальцем, не слишком ли горяч утюг.

— Кто? — не понял рабочий. Либо он на самом деле былнепробиваемо туп, либо притворялся в пока неизвестных капитану Никоненко целях.

— Да этот ваш, который всем начальник?

— А-а, — протянул рабочий, затянулся и выдохнул в сторонудым. Из деликатности, как определил капитан Никоненко. — Я, товарищ капитан,ничего про ихние дела не знаю. Нам про это знать не положено. Мы работаем,зарплату получаем, а остальное — не нашего ума…

Капитан вдруг взглянул на него внимательно и остро, какножом полоснул. Полоснул и опять спрятал в рукав.

— Чего вам знать не положено?

— А ничего! — сказал рабочий и улыбнулся радостно. — Вамесли интересно, вы лучше с ними, с начальниками, поговорите, а нам ничегонеизвестно, мы…

— Да-да, — подтвердил капитан рассеянно, — я слышал. Вы людималенькие.

— Во-во, — согласился рабочий, — вы, товарищ капитан, сВалентин Петровичем потолкуйте, с прорабом нашим. Потом с этими двумя…гавриками… Чернов с Беловым которые. Вот ведь как бывает-то… Чернов да Белов,да обои — два в одном месте сошлись…

— Слушайте, — не выдержав, сказал Никоненко лениво. —Хватит, а? Я понимаю, что вы вчера «Следствие ведут знатоки» от начала до концапосмотрели. Только тот, который в телевизоре, лучше играл. Плохо вы играете,уважаемый Ярчук Петр Павлинович, штукатур. И я не благородный Пал ПалычЗнаменский. Я послушаю, послушаю, да и отправлю вас в отделение. Хотите? У васведь наверняка прописочка-то того… мариупольская?

Штукатур Ярчук Петр Павлинович даже попятился, такой страхнагнал на него капитан Никоненко.

— Да я что… — забормотал он, стреляя по сторонам глазами,словно пытаясь найти какое-нибудь дело, за которое ему необходимо спешноприняться, — я ничего… это я так просто… Они-то побольше моего… Я-то совсемничего… Что знал, то сказал, товарищ капитан…

— Значит, ничего не видели, ничего не слышали; зачем Муркинночью в котлован полез, не знаете, с кем он вчера пил, тоже не знаете, потомучто сами в это время в Москву уехали. Зачем, кстати? Третьяковскую галереюпосещали?

— А? — переспросил Ярчук, преданно глядя в глаза страшномукапитану. — Что вы спрашиваете, товарищ капитан?

— Зачем в Москву ездили вчера вечером, спрашиваю.

Краем глаза он видел, что давешнего мужика, который подкатилна «тойоте», окружила толпа приближенных, один из них, длинноносый и короткостриженный, что-то быстро ему говорил, остальные тоже совались, пытаясь что-тоему сообщить, потом длинноносый махнул рукой в сторону капитана, и Никоненкомоментально сделал вид, что смотрит вовсе в другую сторону.

— Так зачем?

— Домой звонил, — сообщил Петр Павлинович Ярчукдобросовестно. — Звонил, спрашивал, все ли благополучно…

— Ну и как?

— Что?

Капитан Никоненко вздохнул:

— Все благополучно?

— А… Да-да, все…

— Ладно, — сказал капитан, как бы отпуская перепуганногоПетра Павлиновича. — Если вы мне понадобитесь…

— Конечно, конечно, товарищ капитан, — забормотал тот,отступая и чуть не кланяясь, — мы всегда тут, мы всегда на месте, мы людималенькие, однако ж если понадобимся…

«Лакейская сущность неистребима, — думал капитан Никоненкофилософски, провожая взглядом подобострастную спину. — Кто там из великихсобирался по капле выдавливать из себя раба? Вот, к примеру, из Ярчука ПетраПавлиновича раба выдавить не удастся никак — ни по капле, ни по столовой ложке,ни по ведру. Он раб с головы до ног, и ему хорошо, уютно, и ничего из неговыдавливать не имеет смысла Длинноносого зовут Вадим Чернов. Он заместительгенерального директора компании „Строительные технологии“. Именно он нашел телои позвонил нам. Генерального зовут Павел Степанов, и он только что приехал. Заместительего наверняка предупредил, но что-то он не особенно торопился. Почему?Придумывал, как отмазаться? Или из теплой постели никак не мог вылезти?»

В котловане бродил фотограф, равнодушно нацеливалсяаппаратом и общелкивал тело с разных сторон.

«Так еще и не ясно, от чего это тело умерло — то ли спьянунеудачно упало, то ли толкнул его кто… Красавица с золотыми волосами изокружения Степанова, у которой такое встревоженное, даже испуганное лицо,именуется Александра Волошина, и должность у нее мудреная — офис-менеджер».

Капитан Никоненко был совершенно уверен, что никаких такихдолжностей в природе не существует, и начальники выдумают их только затем,чтобы вполне легально и с полным удобством для себя всегда иметь под рукой —или под какой-нибудь другой частью тела — такую вот златокудрую кралю Чтоофис-менеджер может делать рано утром на подмосковной стройке? Какой тут офис?Где тут офис? Полтора вагончика и один иностранный прицеп, в котором вроде быразмещается кухня? Это офис?

Откуда взялась толпа за хлипкими воротцами из блестящейсетки? Им-то чего надо? Обычное любопытство? Не похоже. Больно уж их много, истоят они давно. Правда, скорее всего в селе Сафоново больше делать нечего —только стоять где-нибудь. Хочешь, стой возле автовокзала, хочешь, возлестройки. Где хочешь, там и стой…