Майор Кацуба чем-то неуловимо смахивал на кота – то лиредкими усиками в три волосинки, которые, несмотря на всю их убогость, тем неменее холил и лелеял, то ли мягкими, плавными движениями, то ли хитрющимиглазами. Правда, кот этот отнюдь не выглядел балованным домашним мурлыкой,скорее уж битым и травленым ветераном помоек – Кацуба был худой, высокий ижилистый, словно бы подкопченный с целью удаления излишков жирка и влаги. Мазурс удовольствием сходил бы с ним в баньку – поглядеть украдкой, не найдется лина теле шрамов, и каких. Человеку понимающему любой шрам кое о чем говорит. То,что их не видно на открытых обозрению кистях рук и лице, ни о чем еще неговорит. По слухам, та еще птичка – то ли левая, то ли правая рука генералаГлаголева, заведовавшего здешним «Аквариумом», то ли иной какой жизненно важныйорган. Во всяком случае, Морской Змей советовал быть с ним настороже.

Пока что все протекало почти что идиллически – Мазур сидел вуглу, смоля сигареты, от которых во рту уже стояла противная горечь, а Кацуба(похоже, в третий раз) старательно читал его отпечатанный на машинке рапорт,хмурясь, похмыкивая и порой покусывая нижнюю губу. Когда он стал складыватьпрочитанные листы в стопочку на краю стола (а допрежь того не выпускал их изрук), Мазур понял, что конец идиллии близок. Дело тут не в традиционномсоперничестве меж армией и флотом – просто ситуация такова, что неприятныхвопросов не избежать…

Кацуба отложил последний листок, старательно подровнялстопочку, погладил усики концом авторучки (которую зачем-то все это времявертел в руке, так и не сделав ни единой пометки), поднял на Мазура хитрыекошачьи глаза и спросил:

– Можно, я вас буду называть полковником? Капитан первогоранга – слишком длинно, а каперанг – то ли на «капор» похоже, то ли вообщечерт-те на что…

Мазур пожал плечами:

– А какая разница…

– Ну вот и отлично. Может, и «выкать» не будем? Ты, скажем,Степаныч, а я – Артемыч?

Мазур столь же нейтрально пожал плечами.

– Вот и ладушки, – сказал Кацуба. – Степаныч,садись поближе, нам еще болтать и болтать… Генерал стоит на дыбах. Он у насхарактерный, и столь хамского обращения со славным представителем флотароссийского, да еще засекреченным орлом, терпеть никак не будет. Землю ройтеорет, яйца в дверь пихайте… А кому яйца-то пихать, ежели ни одного языка? Что жты, Степаныч, не озаботился хоть одного прихватить?

– Некогда было, – тщательно взвешивая слова, сказалМазур. – Так все крутилось… А что там с удостоверением? И с хазами?

– С хазами так быстро не получится, зато удостоверение,сразу тебе скажу, липовое. Да-с. Но хорошо нарисовано, с ба-алыпим приближениемк реальности, человеком понимающим… Степаныч, я тебе балаболом, часом, некажусь? Что ты все плечиками пожимаешь?

– Не кажешься пока, – сказал Мазур. – Может, это утебя стиль такой… Артемыч…

– Точно, – сказал Кацуба. – Беседа у нас с тобойсамая что ни на есть неофициальная, откровенно-то говоря. Официальноерасследование, сам понимаешь, начнется через денек-другой и пойдет по другомуведомству, а пока что идут сплошные забавы в плащи и кинжалы, к чему дипломатовизображать? Согласен?

– А что мне? – хмыкнул Мазур.

– Ну и молодец. Успеешь еще с официальными расследователямипобакланить со всей возможной чопорностью. Ты вдобавок ко всему еще в отпускечислишься, так что развались посвободнее, пузо почеши, если чешется… – и тем жетоном продолжал: – Как на твой непредвзятый взгляд – кто это? Гангстеры илигосударственная служба?

– Совершенно не представляю, – подумав, сказал Мазурчистую правду – Ты не посчитай за похвальбу, но я лучше в забугорных конторахразбираюсь, чем в отечественных. Специализация такая. Да и жизнь у вас на сушев последние годы такая запутанная, что сам черт ногу сломит.

– Резонно, – серьезно кивнул Кацуба. – Я вообще-тои сам не особенный спец по внутренней жизни, честно тебе скажу, так что другиеземлю роют, а я координирую да перед Глаголом один за всех отдуваюсь – и хотьбы кто спасибо сказал… Степаныч, тебе хамский вопрос задать можно?

– Смотря какой.

– Ты свою тещу, часом, вопреки массе анекдотов, по постелямне валяешь? Что таким зверем смотришь?

– Чего-то тебя, Артемыч, не туда понесло… – сказал Мазурсердито.

– Ну, а по-мужски? Она ж тебя на два годочка моложе, а видтаков, что наши лейтенанты стойку делают… – Он разглядывал Мазура холоднымикруглыми глазами. – Задумался ты, Степаныч… Прикидываешь, в чем тут подвохи с чего это я углубился в такие дебри, а? Так нету подвоха, полковник. Считай,во мне любопытство играет.

– Нашел время…

– Так мы же условились, что беседа насквозь неофициальная…Ладно, проехали. Чего-то я сегодня определенно глуповат… Так и прет из менядурь. Считай, что я извинился. По всей форме. Так как, проехали?

– Проехали, – ответил Мазур несколько настороженно.

Вот и гадай, где тут подвох, – а он обязан быть, не тотмайор простак…

– Как по-твоему, похожи эти орелики на иностранныхшпионов? – совершенно безмятежно спросил Кацуба.

– Ну, это вряд ли.

– Что, так уж и не похожи?

– Нет, я неточно выразился, пожалуй, – сказал Мазурсерьезно. – Я имел в виду, не верю нисколечко, чтобы иностранные шпионыстоль весело и непринужденно резвились в городе. Даже в наши идиотские времена…Останавливать на трассе средь бела дня, нагло, под видом милиции, таскать появкам… Нет, ерунда.

– Вот и мне так кажется, – кивнул Кацуба. – И всемпрочим, кто занят этим веселым делом. Продукт исключительно отечественный. Иотнюдь не мелкая шпана. Из твоего рапорта вытекает, что это профи? Непонятно,чьи профи?

– Уверен, – сказал Мазур. – Они вообще-то мнепоказались ребятами хваткими. И скрутили мы их только оттого, что они, полноевпечатление, плохо представляли, с кем связались. Не было у них временипоиграть в полную силу… – Он немного подумал. – Или суть вовсе в другом. Ябы не стал очень уж категорично формулировать, но все равно кое-что прокачал погорячим следам… Первые наметки пойдут?

– Еще бы.

– Они прекрасно провели операцию по захвату, – сказалМазур. – Все четко, грамотно, по высшему разряду. Но дальше все у нихпошло наперекосяк, а это наталкивает на версию: они попросту столкнулись счем-то, чему их не учили…

– Конкретнее, – серьезно сказал Кацуба, задумчивоприкрыв глаза и помахивая авторучкой.

– Их не учили защищаться, такое у меня осталосьвпечатление, – продолжал Мазур увереннее. – Со мной самим делообстоит почти так же, я на девяносто девять сотых учен нападать, я могузащищаться, но вряд ли способен наладить грамотную оборону на серьезномобъекте… Не моя задача.