– А, Вилли, как жизнь?

И я тут же обругала себя за этот вопрос. Вилли теперьвампир, а какая может быть жизнь у мертвеца?

– Все отлично.

В его голосе звучало неподдельное удовольствие. Ему былоприятно, что я спросила.

Я вздохнула. Честно говоря, Вилли мне нравился. А мне неполагаюсь хорошо относиться к вампирам. Ни к одному вампиру, пусть я даже зналаего при жизни.

– А ты сама как?

– О’кей. В чем дело?

– Жан-Клод получил твое послание. Он велел сказать, чтовстреча в “Цирке проклятых” сегодня в восемь вечера.

– В “Цирке”? А что он там делает?

– Он теперь его владелец. Ты не знала?

Я покачала головой, сообразила, что он этого не видит, иответила:

– Впервые слышу.

– Он предлагает встретиться с ним на представлении,которое начинается в восемь.

– Что за представление?

– Он сказал, ты должна знать.

– Загадками говоришь, – сказала я.

– Ну, Анита, что мне велели, то я и говорю. Ты жепонимаешь.

Я понимала. Вилли принадлежал Жан-Клоду со всеми потрохами,не говоря уже о душе.

– Ладно, Вилли, все нормально. Это не твоя вина.

– Спасибо тебе, Анита.

Голос у него был радостный, как у щенка, который ожидалпинка ногой, а его вместо этого погладили.

И чего я стала его утешать? Какое мне дело до задетых чувстввампира? Ответ: я не думала о нем как о мертвом. Он был все тот же Вилли Мак-Койс его пристрастием к кричащим костюмам, невозможным галстукам и с теми жебеспокойными руками. Смерть его мало изменила. А жаль.

– Скажи Жан-Клоду, что я буду.

– Скажу обязательно. – Он секунду помолчал, тихо дыша втрубку. – Поосторожнее сегодня, Анита.

– Ты знаешь что-то такое, что мне следует знать?

– Нет, но... ну, в общем, просто...

– В чем дело Вилли?

– Ни в чем, ни в чем. – Он говорил теперь голосомвысоким и испуганным.

– Я иду в западню, Вилли?

– Нет, ничего такого. – Я почти видела, как мелькают ввоздухе его ручки. – Клянусь, Анита, никто за тобой не охотится.

Я оставила это без внимания. Никто, о ком он знает и можетпоклясться.

– Так чего же ты боишься, Вилли?

– Да просто здесь вампиров больше обычного. И кое-комуиз них наплевать, кто от них пострадает. И больше ничего.

– А почему их больше обычного, Вилли? Откуда онипоявились?

– Не знаю и не хочу знать, понимаешь? Ладно, Анита, мнепора.

И он повесил трубку прежде, чем я могла задать очереднойвопрос. И в голосе его сквозил настоящий страх. За себя или за меня? Можетбыть, и то, и другое.

Я посмотрела на радиочасы над кроватью: 6.35. Если хочууспеть на эту встречу, надо поспешить. Одеяла на ногах были теплыми, как свежийхлеб. Чего мне на самом деле хотелось – это свернуться в клубочек под одеяламии желательно с привычным игрушечным пингвином. Да, это было бы чудесно.

Откинув одеяла, я пошла в ванную. Щелкнула выключателем, ипомещение залил сияющий белый свет. Волосы у меня торчали кудряшками во всехмыслимых направлениях. Пора бы запомнить, что не надо спать с мокрой головой. Япровела по ним щеткой, и они слегка вытянулись, образовав волнистую массу. Аповерх ее торчали кудри, и ни черта мне было с ними не сделать, если ненамочить и не начать все снова. На что не было времени.

От черных волос моя бледная кожа смотрелась мертвенной – аможет, это свет такой. Глаза у меня карие, но такие темные, что кажутсячерными. Две поблескивающие дыры в меловом лице. И чувствовала я себя точно также, как выглядела, – прекрасно.

Так. Что бы надеть на встречу со Старейшим вампиром города?Я выбрала черные джинсы, свитер с геометрическим орнаментом, черные найковскиекроссовки с голубой отделкой и синюю с черным спортивную сумку, застегивающуюсявокруг талии. Согласование цветов в лучшем виде.

Браунинг отправился в наплечную кобуру. В сумку вместе скредитными картами я сунула запасную обойму, водительские права, деньги инебольшую щетку для волос. Натянула купленный в прошлом году спортивный жакет.Первый из всех, в котором я не слишком похожа на гориллу. Вообще у кожаныхжакетов такие длинные рукава, что мне их не надеть. Он был черным, так что Бертне разрешил бы мне носить его на работу.

Молнию жакета я застегнула только до половины, оставивместо, чтобы выхватить пистолет в случае необходимости. Серебряный крестболтался на длинной цепочке – теплая твердая тяжесть между грудей. От крестапротив вампиров больше пользы, чем от пистолета, даже если пули серебряные.

У двери я остановилась в сомнении. Я не видела Жан-Клода двамесяца. И сейчас тоже не хотела его видеть. Вспомнился мой сон. Что-то, живущеев крови и тьме. Откуда этот кошмар? Опять Жан-Клод влез в мои мысли? Он обещалне вмешиваться в мои сны. Но стоит ли его слово чего-нибудь? Ответ неизвестен.

Я выключила свет в квартире и закрыла за собой дверь.Подергала, чтобы убедиться, что она заперта, и ничего мне больше не оставалось,как ехать в “Цирк проклятых”. Без задержек. Живот свело судорогой почтиболезненной. Значит, я боюсь. Ну и что? Все равно надо ехать, и чем быстрее япоеду, тем быстрее вернусь. Если бы я только могла верить, что с Жан-Клодомбудет все так просто. С ним никогда ничего просто не бывает. Если я сегоднячто-нибудь узнаю про убийства, за это мне придется заплатить. И не деньгами.Этого добра у Жан-Клода навалом. Нет, с ним придется расплачиваться монетойпобольнее, поинтимнее, покровавее.

И это я по доброй воле вызвалась его посетить? Глупо, Анита,очень глупо.

На вершине “Цирка пронятых” стоял букет прожекторов, и ихлучи резали черную ночь, как лезвия мечей. Многоцветные огни сливались вназвание, которое затмевалось вихрящимся над ними белым светом. В застывшейпантомиме танцевали вокруг вывески демонические клоуны.

Я прошла мимо больших холщовых плакатов, покрывавших стены.На одном был человек с содранной кожей – “Смотрите Человека без Кожи”, призывалон. На другом была киноверсия какой-то вудуистской церемонии. Из открытых могилвзлетали зомби. Этот плакат изменился с тех пор, как я последний раз была в“Цирке”. Не знаю, к добру это или к худу, может, ни то, ни другое. Плевать мнебыло, что они тут делают, только... только это неправильно – поднимать мертвыхпросто для развлечения.

А кто поднимает для них зомби? Я знала, что кто-то новый, потомучто их последний аниматор был убит с моим участием. Он был серийным убийцей идважды чуть не убил меня – второй раз с помощью нападения гулей, а это мерзкийспособ умирать. Конечно, он тоже умер не сахарно, но это не я разодрала емуглотку. Это сделал вампир. Можно сказать, что я облегчила ему страдания.Убийство из милосердия. В этом роде.