Он попытался его разгладить, но без успеха. Потом наставилперо на сморщенный листок.

– Просвети меня, о противоестественный эксперт!

– А потом повторять все это Дольфу? Я предпочла бырассказать один раз и поехать спать.

– А я? Почему, ты думаешь, я в пижаме?

– А я было решила, что это смелая новая мода. – Онподнял глаза. – И ничего, вполне.

Из дома вышел Дольф. Дверь казалась для него слишком мала.Он роста шесть футов девять дюймов и сложен, как борец. Черные волосы клубилисьвплотную к голове, оставляя открытыми оттопыренные уши по сторонам лица. НоДольф мало интересовался модой. Галстук плотно прилегал к белой рубашке. Еготоже, как и Зебровски, вытащили из постели, но вид у него был опрятный,подтянутый и деловой. Когда Дольфу ни позвони, он всегда готов к работе.Профессиональный коп до мозга костей.

Так как же Дольф попал в самый непопулярный полицейскийотдел Сент-Луиса? Наверняка в наказание, в этом я уверена, но за что – яникогда не спрашивала. Наверное, и не спрошу. Его дело. Если он сочтет нужным,скажет мне сам.

Этот отдел изначально создавали, чтобы либералы не вопили.Вот, видите, мы занимаемся сверхъестественными преступлениями. Но Дольфотносился к своей работе и к своим людям всерьез. За последние два года онираскрыли больше преступлений со сверхъестественной подоплекой, чем любая другаягруппа полицейских по стране. Их даже дважды одалживали соседним штатам.

– Ладно, Анита, давай.

В стиле Дольфа. Без предисловий.

– Привет, Дольф, я тоже рада тебя видеть.

Он только глянул в мою сторону.

– О’кей, о’кей. – Я присела возле трупа, чтобы иметьвозможность показывать. Наглядное пособие – самое лучшее подспорье приизложении. – Простые измерения показывают, что на этом человеке кормились неменее трех вампиров.

– Но? – спросил Дольф.

Быстро он схватывает.

– Но я думаю, что все раны нанесены разными вампирами.

– Вампиры не охотятся стаями.

– Обычно они одинокие охотники, но не всегда.

– Что заставляет их охотиться стаями? – задал онвопрос.

– Мне встречались только две причины: первая – когдаодин из них новоумерший, и вампир постарше учит его азам, но это дало бы намвсего две пары клыков, а не пять. Вторая – когда их контролирует Мастервампиров, а он дичает.

– Подробнее.

– У Мастера вампиров власть над своим стадом почтиабсолютная. Некоторые Мастера используют групповые убийства для сплочения стаи,но они не стали бы тащить тело сюда. Они бы его спрятали, где полиция никогдаего не найдет.

– Но вот оно, тело, – сказал Зебровски, – прямо навиду.

– Именно. И так бросить тело мог бы только обезумевшийМастер. Почти ни один Мастер, даже до того, как вампиров легализовали, не сталбы афишировать такое убийство. Это привлекает внимание, и обычно у этоговнимания в одной руке осиновый кол, а в другой – крест. И даже теперь, если мывыследим вампиров, которые это сделали, сможем получить ордер на их ликвидацию.– Я покачала головой. – Такое зверское убийство для бизнеса плохо, а провампиров можно много разного сказать, но в непрактичности их не обвинишь.Нельзя оставаться в живых и прятаться столетиями, если не будешь благоразумен ибезжалостен.

– А безжалостным почему? – спросил Дольф.

Я уставилась на него:

– Из самых практичных соображений. Кто бы тебя ниобнаружил, ты его убиваешь или делаешь одним из своих... детей. Чисто деловыесоображения, Дольф, ничего другого.

– Как мафия, – сказал Зебровски.

– Ага.

– А что, если они впали в панику? – спросил Зебровски.– Дело-то было перед самым рассветом.

– Когда женщина нашла тело?

Дольф заглянул в блокнот:

– Пять тридцать.

– Еще несколько часов до рассвета. Не с чего былопаниковать.

– Если мы имеем дело с обезумевшим Мастером вампиров,что точно это значит?

– Это значит еще несколько убийств в ближайшее время.На прокорм пяти вампиров кровь может быть нужна каждую ночь.

– Каждую ночь свежий труп? – недоверчиво спросилЗебровски.

Я просто кивнула.

– О Боже, – сказал он.

– Именно, – согласилась я.

Дольф молчал, глядя на покойника.

– И что мы можем сделать?

– Я могла бы поднять этот труп как зомби.

– Я думал, жертву нападения вампира нельзя поднять какзомби, – сказал Дольф.

– Если труп собирается восстать вампиром, то нельзя. –Я пожала плечами. – То, что создает вампира, мешает поднятию. Тело, котороенастроено восстать вампиром, мне не поднять.

– Но этот не восстанет, – сказал Дольф, – и потому тыможешь его поднять.

Я кивнула.

– А почему эта жертва вампира не восстанет?

– Его убил не один вампир, он погиб в массовом жоре.Чтобы труп восстал вампиром, на нем должен кормиться только один вампир втечение нескольких дней. Три укуса ведут к смерти, и вот вам новый вампир. Еслибы возвращались все жертвы вампиров, мы бы утонули в кровососах.

– А эту жертву можно поднять в виде зомби? –утвердительно спросил Дольф.

Я кивнула.

– И когда ты сможешь провести анимацию?

– Через три ночи после этой, точнее, через две. Этатоже считается.

– В какое время?

– Надо посмотреть, какое у меня расписание на работе.Позвоню и скажу тебе.

– Вот так просто поднять жертву убийства и спросить,кто его убил. Мне это нравится, – улыбнулся Зебровски.

– Не так все просто; – ответила я. – Ты же знаешь, какпутаются в показаниях свидетели насильственных преступлений. Из показаний троихсвидетелей одного и того же преступления ты получишь три разных роста и цветаволос.

– Это да, свидетельские показания – это кошмар.

– Продолжай, Анита, – сказал Дольф. В подтексте ясночиталось: “Зебровски, заткнись”. Зебровски заткнулся.

– Человек, павший жертвой насильственного преступления,путается еще больше. Напуганы они до смерти и часто очень неясно помнят.

– Но они же... – начал выведенный из себя Зебровски.

– Зебровски, дай ей закончить.

Зебровски показал жестами, что запирает рот на замок ивыбрасывает ключ. Дольф нахмурился. Я закашлялась, чтобы скрыть улыбку. Неследует поощрять Зебровски.