и в бесчисленных гранях кристаллов. От проводника пахло застарелым потом, перебивавшим вонь гниения, которую распространяла Титания.

— Помнишь меня? — спросил я, не особо рассчитывая на ответ. Наблог был одной ногой в Роще Статуй, а другой — твёрдо стоял в могиле.

Но губы мужчины разошлись для ответа, тихого, как дуновение ветра:

— Молодой… господин…

— Кто приказал тебе избавиться от меня? Дядя?

— Нет… да… не его… идея…

— А чья?

— Её…

Я ждал продолжения, но его не последовало. Наблог уронил голову на грудь и обмяк. Только изредка вздымавшаяся грудь показывала, что он ещё жив. Я решил, что важнее спросить о другом.

— Элайла, моя сестра, что с ней сделал дядя?

Тело Наблога сотрясли слабые судороги. До меня донеслось клацанье зубов. Я с удивлением понял, что солдат смеётся.

— Это всё она… Элайла… подговорила…

Будь на моём месте Каттай, он гневно вскочил бы, отрицая любую причастность его любимой сестры к смерти отца и продаже парня в рабство, откуда он угодил к Дому Падших. Я же не двинулся с места.

Предсмертная исповедь Наблога продолжилась. Не потребовалось даже направлять его — он сам будто желал сбросить тяжкий груз, перед тем как испустить дух.

Всё было просто до безобразия. Элайла, не по годам умная интриганка, умело притворявшаяся милой дурочкой, понимала, что ей никогда не видать реальной власти. Девушка, да ещё вторая в очереди наследования, была обречена на замужество по расчёту для укрепления связей между Малыми Домами. Ей нашли жениха, не слишком симпатичного третьего сына лорда по соседству. Однако амбициозную девчушку не устраивала роль разменной монеты в играх Домов. Она хотела большего. И нашла способ получить всё.

Элайла пришла к дяде с заманчивым предложением — помочь ему устранить текущего главу Дома и его первого наследника, после чего она уступила бы титул своему сообщнику. Ценой этому было обещание, что её выдадут замуж за того, кого выберет она сама. Дядя, давно мечтавший сместить своего брата, радостно согласился.

Внутри Ордоуса Элайлу поддерживала небольшая, но преданная группа приближённых. Со смертью отца и исчезновением брата их количество резко возросло бы, так как многие сторонники основной ветви перешли бы к ней. Убери дядя и племянницу, поднялось бы возмущение, которое могло закончиться крупной резнёй и исчезновением Дома. Но мало кто оспорил бы решение Элайлы добровольно передать титул взрослому и опытному родственнику.

С её помощью без помех удалось устроить несчастный случай и убрать подальше Каттая. Элайла советовала убить и его, однако дядя, питаемый застарелой ненавистью к брату, не прислушался к ней. Он решил отыграться на сыне человека, которому завидовал и которого ненавидел. Смерть была чересчур лёгким выходом. Но рабство? Для выходца из Дома, нового дворянина Хазма, не существовало участи хуже, чем стать рабом.

В остальном переворот случился более-менее по сценарию, придуманному Элайлой. Естественно, когда подошёл черёд отрекаться от титула в пользу дяди, она отказалась — и обвинила его в заговоре. Она была достаточно сообразительна, чтобы не оставить явных следов своей причастности к кончине отца и пропаже брата, потому ответные обвинения против неё рассыпались из-за недостатка улик.

Публичный образ Элайлы — юная разбитая горем дочь, выступившая против прожжённого интригана в лице собственного дяди, — сыграл ей на руку. Её поддержали, дядя был низвергнут, приговорён и казнён, а немногие знавшие истину исчезли один за другим.

Наблог избежал этой участи, потому что был по-собачьи предан Элайле, несмотря на то, что видел её истинную натуру; к тому же Морфопатия, долгие годы дремавшая в нём, проснулась вскоре после переворота. Элайле незачем было марать об него руки. Напротив, она выслала его с важным поручением — последним в его жизни.

Устремления Элайлы простирались за пределы Малого Дома. Её целью было попасть в один из Великих, что контролировали алтари, дарующие благословения. Для этого нужно было заключить политический брак. Поскольку она была главой Ордоуса, это означало его поглощение или как минимум превращение его в вассальный дом.

Такова была цена за силу. Её редко осмеливались платить: Малые Дома гордились своей независимостью. Элайла хотела принести её в жертву своему честолюбию, но этого было мало.

Она послала экспедицию в Краевые Пустоши за Эликсиром Бессмертия. Таким было одно из условий замужества, которое ей выдвинули. Хотели поставить зарвавшуюся девчонку на место, отправив её гоняться за несбыточным? Проверяли её решимость? Или для Великого Дома в этом запросе не было ничего необычного?

Рассказ Наблога изобиловал прорехами, которые приходилось додумывать самому, но я не жаловался на недостаток фантазии. Ещё не Земле я сталкивался с похожими историями — и всякий раз укреплялся во мнении, что не зря сторонился делишек семьи.

Имелась в этом клубке мерзостей и позитивная сторона. Я обещал Каттаю, что отомщу за него и защищу его сестру. Очевидно, Элайла не нуждалась в защите. Что же до мести? Я не мог отомстить сестре, не нарушив второго пункта. Его дядя заслуженно кормил червей. С Наблогом, продавшим парня в рабство, я покончил, когда тот начал захлёбываться кровью, — долгий разговор лишил его остатка сил.

Специально искать Элайлу я не буду.

Если она и Дом Ордоус подвернутся на моём пути, можно будет поломать голову над тем, что с ними делать. А до тех пор я счёл долг перед Каттаем исполненным.

Едва я разобрался с Наблогом, поблизости замаячил Пак. Весь его вид говорил о том, что я подзадержался в королевской опочивальне. Ап Абалак страстно желал выставить отсюда спасителя своего народа.

— Я вот что вспомнил, — сказал я, прикидывая, что из вещей солдат придётся мне впору, — награда от Титании — это прекрасно, но договаривались мы о другом. Где Эликсир Бессмертия?

Глава 5

Пак не спешил с ответом. На его лицо легла тень: вне всякого сомнения, в его изначальном предложении крылся какой-то подвох, и сейчас он лихорадочно прикидывал, как бы выкрутиться из непростой ситуации. Я не сомневался, что фэйри ведёт нечестную — или же не до конца честную — игру. Предупреждения Нейфилы не прошли мимо меня.

Когда целую расу объявляют хитроумными обманщиками, весьма сомнительно, что для обвинений не существует веского повода.

Я не подгонял вождя Бриганта, хотя затянувшаяся пауза немного удивляла — я предполагал, что он придумал ответ задолго до того, как привёл меня в ущелье к Титании. Возможно, изначально он планировал поставить недалёкого монстра перед фактом, что условия сделки изменились, однако продемонстрированные мной способности и благоволение Титании усложнили его работу.

Теперь не получится отделаться бессмысленными отговорками и наспех наложенной иллюзией, которая заведёт меня в бездонную яму. Придётся отвечать за свои слова.

Впрочем, едва ли я пал бы жертвой проделок феи — для таких случаев был припасён облик тушканчика, обладавшего магическим зрением. С ним я увидел бы насквозь любой мираж.

Я не подгонял Пака, вместо этого занявшись более важной задачей — стаскивал с трупов одежду и примеривал на себя. Лохмотья полетели в ручей; уверен, ревностные слуги её королевского величества уберут их позднее. Ап Абалак метнул в меня осуждающий взгляд, но не стал ничего говорить.

Ему не стоит зарываться, пока я нахожусь в двух шагах от матери всех фэйри, если он не спешит осиротеть.

На моё счастье, после обыска всех семи тел я собрал полный комплект облачения. Эмблема Малого Дома Ордоус красовалась только на стёганке; я смог содрать герб, не повредив ткань, и отмыл испачканный в крови край куртки. Одеваться тут я не собирался. Вдруг Пак выкинет какую-нибудь глупость? Тогда я буду вынужден перекинуться в безликого — и снова порву с таким трудом обретённые вещи.

Отныне надо следить за превращениями.

Я возвращался в цивилизацию не для того, чтобы менять одежду каждые пару часов.

Заодно я прихватил холщовый мешок, набитый всякой всячиной, чтобы не выглядеть в глазах Рико чудаком, который путешествует с пустыми руками.

Закончив с приготовлениями, я поймал взгляд фейри:

— Итак? Какие-то проблемы?

— Ровным счётом никаких, — мгновенно откликнулся тот. — Я поручил сварить Эликсир перед тем, как отправился в опочивальню. Однако…

Ещё ни одно обещание вечной жизни не обходилось без рокового «однако».

Пак глубоко вздохнул, отвёл глаза и через силу продолжил:

— Однако эффект, который он оказывает, может быть не настолько… впечатляющим, каким его рисуют людские легенды. Самые приукрашенные даже утверждают,