что Эликсир уберегает выпившего его от любых ран и, соответственно, от гибели на поле боя…

Насколько я помнил, именно Пак не стеснялся расхваливать своё зелье на подобный манер, когда уговаривал меня расправиться с захватчиками. Я с самого начала подозревал, что большая часть его слов была враньём, но Нейфила продолжала слушать, и я не прерывал потоки бахвальства Пака ради неё.

В глубине души она оставалась ярой исследовательницей Бездны — той, чьим призванием было разгадывать тайны этой язвы на теле Хазма. Она не могла пройти мимо настоящего фэйри, который делился с нами знаниями о своём народе.

Наверное, я слишком баловал Нейфилу. Но воодушевление в её глазах горело чересчур ярко, чтобы тушить его пламя разочарованиями горькой действительности.

Даже мертвецы нуждаются в сказках.

А монстры?

Я отогнал глупую мысль.

Уж мне-то сказки точно не нужны.

— А точнее?

— Он не столько обеспечивает бессмертие, сколько… продлевает жизнь примерно на двадцать лет. Далее необходимо принять новую порцию, или эффект сойдёт на нет. Кроме того, Эликсир не дарует неуязвимости в бою. Это так, пустые слухи, — развёл руками Пак.

Более чем уверен, что эти «слухи» выдумал ты сам, когда расписывал преимущества Эликсира.

Меня использовали, нагло и беспардонно. Но я почти не злился, во многом потому, что разжился удобной одеждой и закрыл для себя вопрос долга Каттаю. Эти приобретения уже с лихвой перекрывали мои самые смелые ожидания. К тому же я получил от Титании яйцо неясного назначения — вероятно, какой-то артефакт, польза которого непременно раскроется в будущем.

— То есть всё, что делает твой хвалёный Эликсир Бессмертия, — продлевает жизнь? — уточнил я.

Не то чтобы я сильно нуждался в этом. Я ведь понятия не имел, как долго живут безликие, хотя великолепная регенерация и встреча с внушительным патриархом наводили на мысли, что я, скорее всего, запросто переживу не одно поколение людей. Меня ждали столетия, а то и тысячелетия жизни.

— Ещё он излечивает любые раны! — поспешно добавил Пак. — Эликсир может вернуть умирающего с порога смерти, каким бы тяжелым ни было его состояние.

Не менее бесполезная для меня особенность. Но, может быть, она пригодится в дальнейшем.

Я собирался расколоть Орден Алого Пламени и утопить его в междоусобной войне, — а на войне людей часто ранят. Чем реже будут убивать моих будущих сторонников-марионеток, тем реже я столкнусь с необходимостью лично выступать против обладающих огненным даром врагов.

Такие условия устраивали меня. Я направился к выходу из ущелья — и чуть не хлопнул себя по лбу, не пройдя и десятка шагов.

В кармане выброшенного тряпья лежала награда Титании. Я же почти позабыл о ней.

Пошарив в ручье, я вытащил из кармана лохмотьев чудом не вылетевшее яйцо; прикинул, куда его деть. Победила лень. Я решил, что проглочу артефакт в форме безликого. Одежду мой желудок не переваривал — с той же власяницей ничего не случилось.

Ничтожный шанс, что на сей раз что-то изменится, я отмёл без колебаний.

Я принял облик безликого и проглотил подарок королевы фэйри. Осознание, что что-то не так, настигло меня почти сразу.

Во всеядном желудке, который прежде без протестов принимал в себя любую заброшенную в него вещь, будь то туша мертвоплута или зачарованная рубаха, будто взорвалась сверхновая звезда. Злая, яростная энергия выплеснулась стремительным потоком. Он разделился на реки, те — на рукава, рукава истончились до золотой паутины, пылающей ослепительным светом. Каждая нить забиралась всё глубже, охватывала всё больше, проникала в укромные уголки тела и сознания, подсвечивала затаённое, спрятанное, укромное. Чистая сила жгучей волной прокатилась по колонии червей, и слабейшие моментально иссохли и осыпались на землю сероватым прахом.

Мой разум пронзали бесчисленные иглы, его окутывала серебряная пелена, испепеляли яркие всполохи — образы сменялись так быстро, что превратились в карусель, а она — в замершее изображение, в рождение и гибель Вселенной, в плоскую картинку, в жалкое подобие истины, в непонятую абстракцию и ложное представление. То был старая парадигма, сменяемая новой.

Золотая паутина уже не росла; она крепко вцепилась в мою плоть и начала впитываться в неё, растекаться пламенным каплями, утонула и растворилась в теле без следа. Но свет, принесённый ею, остался. Он перетекал от червя к червю, блеском указывал путь, горячими следами проторял дорогу пониманию.

Я очнулся в странной позе — с занесённой для следующего шага ногой. Буря разразилась и утихла за бесконечно ничтожную долю мгновения, унеся за собой открывшиеся секреты и запечатав двери познания.

Но кое-что изменилось.

Нейфила? Ты в порядке?

Она откликнулась моментально, с ноткой удивления в голосе.

«Да. Что-то не так?»

Ты почувствовала… почувствовала же?

«Что конкретно?»

Она не притворялась — действительно не понимала, с чего я вдруг так всполошился.

«Какие-то проблемы? На нас нападают? Ты что-то услышал?»

Нет-нет… Всё в порядке.

«Это самое неправдоподобное всё в порядке, что я когда-либо слышала. Серьёзно, что случилось?»

Произошедшее здорово взбудоражило меня. Затухающие воспоминания обжигали. Неясное ощущение изменений не пропадало, как его ни гони. Я проверил хранилище шаров памяти — на первый взгляд, оно не пострадало.

Едва я попытался облечь в слова недавние переживания, нахлынул зверский голод. Его суровые позывы встряхнули меня. Я поставил ногу на землю и беспечно ответил.

Кажется, проголодался. Очень сильно.

«Ах вот оно что…»

Мой ответ не убедил Нейфилу. Однако для того, чтобы развеять её тревогу, прежде всего мне требовалось самому понять, что случилось.

Ко мне приблизился Пак, в котором смущение раскрытого обманщика боролась с гневом жреца, в чьей святой обители хозяйничает еретик. Похоже, он ничего не заметил — и вряд ли был виновником загадочного события. Для проверки можно было схватить его, угрожая проглотить, если не признается, но интуиция подсказывала, что он тут ни при чём.

Тогда кто? Титания?

Всё началось, когда я закинул в пасть яйцо…

Яйцо!

Я лихорадочно пожелал выплюнуть его, и — ничего. Артефакт исчез, будто его и не существовало. Но какие последствия несла в себе его работа?

Никаких побочных эффектов, кроме голода и неуловимого чувства перемены, я не ощущал.

Что подсунула мне королева фэйри?

Спрашивать её бессмысленно. С тем же успехом я мог бы провести допрос стены.

Убить её за то, что скормила мне дрянь с непонятными свойствами?

Окончательное решение я отложил — сперва нужно набить опустевший живот. Знаками показав Паку, что желаю перекусить, я подошёл к ближайшему трупу солдата Ордоуса принялся за еду. Ап Абалак нахмурился:

— Существо, известное как Каттай, мы и так потеряли много времени на допрос твоего человека. Её величество не любит, когда возле неё долго находятся посторонние. Эликсир Бессмертия должен быть уже готов. Поторопись же забрать его!

Вместо ответа я красноречиво махнул рукой, будто отгонял назойливую муху. От трапезы ап Абалаку отвлечь меня не удалось.

А вскоре выяснилась суть учинённой яйцом перестройки организма. Когда я доел труп, в хранилище душ появился новый, шестой клубок.

Меня охватило ликование; как долго я топтался на месте из-за того, что был ограничен пятью шарами? Чем бы ни был подарок Титании, он оказал мне огромную услугу, увеличив максимальное количество поглощаемых душ. Или он просто подтолкнул моё развитие? Раскрыл потенциал, подстегнул взросление? Если теория верна, я попал в тело молодой особи, а число сохраняемых душ зависело как раз от возраста.

Внешне форма безликого не поменялась, но разве в ней суть?

Я с трудом удержался от того, чтобы пуститься в пляс.

Сожрав всех семерых людей, я выяснил, что запас был по-прежнему ограничен, но расширился на пять ядер, то есть всего я мог оперировать десятью.

Главным оружием безликого оставался его навык встраивать в себя чужие способности. Получалось, я стал сильнее ровно в два раза.

Открывавшиеся перспективы окрыляли.

Невероятно довольный таким исходом, я милосердно простил Паку его недомолвки, а Титании — отвратительную внешность. Жизнь была чудесна. По пути из ущелья я рассказал о случившемся Нейфиле, которая не могла не заметить, что у неё прибавилось соседей.

Возле выхода в большой мир меня и Пака встретила торжественная процессия. Троица обвешанных кактусовыми цветами фей поднесла мне расписное блюдо, на котором лежал крошечный флакончик с насыщенно-лиловой жидкостью. В нём плескалось миллилитров двести, не больше.

Я с сомнением посмотрел на более чем скромный пузырёк. Перевёл взгляд на Пака и недоумённо поднял брови:

— И всё?

— Это невероятно мощная эссенция, которая сложна в изготовлении,