Он послал мяч синусоидой (именно эта манера придавала особуюсилу его броску, как считал отец Брайана), и когда мяч коснулся рукавиц СвятошиХью, он взорвался. Кровавые брызги, клочья волос и куски человеческой плотиустремились вверх к яркому осеннему солнцу. А Брайан проснулся, обнаружив, чторыдает, уткнувшись в подушку.

8

Теперь он ехал выполнять задание, которое дал ему мистерГонт.

Улизнуть из дома оказалось нетрудно: он сказал маме и папе,что не пойдет утром в церковь потому, что у него болит живот (что вовсе не былоложью).

Как только родители ушли, он стал готовиться.

Крутить педали и удерживать велосипед в равновесии былотрудно, мешала большая неуклюжая сумка-холодильник на багажнике. К томувремени, когда Брайан добрался до дома Ержиков, он взмок от пота и тяжелодышал. На этот раз сомнений он не испытывал, пробных звонков не производил,планов в уме не утроил. В доме никого не было. Сэнди Куфэкс – Лилэнд Гонтсообщил ему во сне, что Ержики задержатся в церкви после службы, чтобы обсудитьпроблему Казино Найт, а затем отправятся навестить своих друзей. Брайанповерил. Ему не терпелось как можно скорее выполнить поручение. А когда с этимбудет покончено, он вернется домой, поставит велосипед на место и проведетостаток дня в постели.

Достав обеими руками из корзинки на багажнике сумку, онпоставил ее на траву. Все это происходило за живой изгородью, где его никто немог видеть.

То, что он собирался сделать, должно было произвестинекоторый шум, но Куфэкс-Гонт предупредил его, чтобы не беспокоился. Онсообщил, что большинство проживающих на Уиллоу Стрит – католики, а те, кто непойдет к одиннадцатичасовой мессе, выйдут из дома не позднее восьми утра иотправятся по своим разнообразным воскресным делам. Брайан не знал, так это илинет. Наверняка он знал только два обстоятельства: мистеру Гонту лучше знать, исделка не совершена до того, как мистер Гонт не сочтет ее совершенной. Воттеперь ему предстояло эту сделку совершить. Брайан открыл крышку холодильника.Там лежало около десятка довольно больших камней, каждый аккуратно завернут влисток из школьной тетрадки Брайана, закрепленный двумя круглыми резинками. Накаждом листке было крупными буквами написано:

«Я говорила – оставь меня в покое. Это последнеепредупреждение».

Брайан прихватил один из камней в обертке и пошел по газонук дому, пока не оказался не более чем в десяти футах от окна гостиной Ержиковтакие окна в шестидесятых годах, когда строился дом, назывались экранами.

Брайан занес руку с камнем и после недолгих размышленийшвырнул камень так, как это сделал с мячом Сэнди Куфэкс во время седьмой игрыМеждународного Чемпионата. Послышался резкий немузыкальный звон, а следом заним глухой стук, когда камень упал на ковер в гостиной и покатился в уголкомнаты.

Эти звуки возымели на Брайана удивительный эффект. Страхисчез, как ни бывало, а вместе с ним внутреннее неприятие того, что он вынужденбыл совершить и от чего не мог отказаться ни при каких обстоятельствах. Звонразбитого стекла вызвал возбуждение… почти такое же, как во сне, когда онгрезил о мисс Рэтклифф. Те ощущения были детской глупостью, он теперь это точнознал, зато в нынешних глупостью даже не пахло. Эти были реальными и казалисьвполне естественными.

Кроме того, он чувствовал, что не желает расставаться скарточкой Сэнди Куфэкса ни за что на свете. Он открыл для себя тайнусобственности, владения, обладания – чем труднее заполучить желаемое, чембольше жертв надо для этого принести, тем ценнее и желаннее оно становится.

Брайан прихватил еще пару камней и подошел к разбитому окну.Заглянув внутрь, он увидел, где лежит брошенный первый камень. На пороге, междугостиной и кухней. Он смотрелся там настолько же чужеродно, как, например,резиновый сапог на церковном алтаре или роза на двигателе трактора. Одна изрезинок, крепивших записку к камню, слетела, но другая осталась на месте.

Брайан перевел взгляд на телевизор Сони.

Размахнулся и бросил. Точное попадание. Грохот, вспышка иосколки сыпятся на ковер. Телевизор зашатался на подставке, но не упал. «Второйбросок!» – пробормотал Брайан и издал горлом странный булькающий звук,означавший смех, но не похожий на него.

Следующий камень он бросил в набор керамических безделушекна столике рядом с диваном, но не попал. Камень стукнулся о стену и упал,выщербив кусок штукатурки вместе с обоями.

Брайан поднял за ручку холодильник и понес его к торцу дома.Он разбил два окна в спальне. Прошел на зады и разбил верхнюю стекляннуюполовину кухонной двери, а потом в образовавшееся отверстие швырнул еще несколькокамней. Один из них разбил кухонный комбайн, другой – стекло микроволновойпечи.

«Третье попадание!» – завопил Брайан и расхохотался такгромко, что чуть не описался.

Когда приступ веселья прошел, он продолжил ревизию дома.Холодильник теперь стал гораздо легче, он мог даже нести его одной рукой.Последними тремя камнями он разбил окна, ведущие в подвал, спрятавшиеся заклумбой осенних цветов, посаженных Вильмой, и напоследок вырвал с корнем паруохапок этих цветов. Завершив мероприятие, он закрыл крышку холодильника,вернулся к велосипеду, водрузил холодильник на багажник и занес ногу, чтобысесть в седло и отправиться восвояси.

Семья Мислабурски жила в соседнем с Ержиками доме. КогдаБрайан выезжал со двора, миссис Мислабурски открыла дверь и вышла на крыльцо.

Одета она была в ядовито-зеленого цвета халат, а волосыупрятаны под ярко-красную сетку. Костюм вполне подходящий, чтобы справлятьРождество в аду.

– Что тут происходит, мальчик? – требовательным тономспросила она.

– Сам не понимаю. Кажется, миссис и мистер Ержик ссорятся, –заявил Брайан, не останавливаясь. – Я приезжал, чтобы спросить не хотят ли онинанять дворника на зиму, чтобы дорогу от снега чистить, но решил заехать вдругой раз.

Миссис Мислабурски кинула взгляд на дом Ержиков. Из-завысокой живой изгороди, с того места, где она стояла, виднелся лишь второйэтаж.

– Я бы на твоем месте вообще сюда не возвращалась. Этаженщина напоминает мне маленькую южно-американскую рыбку, которая может целикомсожрать корову.

– Пиранья, – подсказал Брайан.

– Вот-вот. Именно ее.

Брайан продолжал крутить педалями. Он уже уезжал от женщиныв зеленом халате и красной сетке на голове. Сердце билось учащенно, но неслишком.

Часть Брайана, казалось, продолжала спать и видеть сон. Онсебя совсем не узнавал – это был вовсе не он, этот Брайан не имел ничего общегос тем, кто учился только на «хорошо» и «отлично», кто являлся членомУченического Совета и школьного филиала Лиги Добропорядочных Граждан, с темБрайаном, который получал всегда высший балл за поведение.