– Мистеру Гонту всегда лучше знать.

– Мистеру Гонту всегда лучше знать.

– Верно! Прямо как Отец! – сказал мистер Гонт и вдруграсхохотался, словно безумный. Его хохот походил на скрежет подземных каменныхпластов, залегающих в непостижимых глубинах, а глаза при этом превращались изсиних в зеленые, потом в карие, в черные. – А теперь, Нетти, слушайтевнимательно. Вы должны сделать мне небольшое одолжение, и тогда отправитесьдомой. Понятно?

Нетти все было понятно. И слушала она очень внимательно.

1

Южный Париж – маленький грязный промышленный городишко ввосемнадцати милях на северо-восток от Касл Рок. И это не единственноезахолустье в штате Мэн, названное в честь европейской столицы или государства;есть еще Мадрид (местные жители произносят его как Маддрид ), Швеция, Этна,Кале (произносимый как Калас, чтобы было похоже на Даллас), есть Кембридж иФранкфурт. Может быть, кто и знает, почему дороги в некоторых, более широких,местах называются такими экзотическими именами, но не я.

Знаю только, что лет двадцать назад один неплохой шеф-поварфранцуз решил перебраться из Нью-Йорка в Лейкс-Риджен штата Мэн, чтобы открытьтам свой ресторан, и что по каким-то особым соображениям выбрал для этой целигородок под названием Южный Париж. Даже лес вечно дымящих фабричных труб неустановил его. В результате в этом городе появилось предприятие общественногопитания под названием Морис. Существует оно и по сей день на Маршруте 117,проходящем вдоль железнодорожных путей, прямо напротив Макдональдса. Именно вМорис повез свою жену Дэнфорт Умник Китон в воскресенье, 13 октября, к обеду.

Этот воскресный день Миртл провела в одухотворенномсостоянии, но причиной тому был не только прекрасный обед в Морисе. Последниенесколько месяцев – скорее почти год – жизнь с Дэнфортом стала невыносима. Онее не замечал, просто-напросто игнорировал… за исключением тех моментов, когдакричал на нее. Самоуважение, которым и раньше Миртл не слишком страдала, совсемсъежилось. Как и многие другие женщины, она точно знала, что оскорбить можно нетолько кулаками. Мужчины, как впрочем и женщины, могут нанести смертельную рануязыками, а Дэнфорт Китон был из тех, кто умело пользовался своим, за последнийгод он нанес жене таким образом множество невидимых глазом, но глубоких икровоточащих порезов.

Она ничего не знала о степени увлечения бегами и на самомделе была убеждена, что Дэнфорт ходит туда в основном в качестве зрителя. Неведала она и о растрате. Зная о том что некоторые члены его семьи страдалинервными расстройствами, она никогда не применяла эти сведения по отношению кмужу. Он не напивался до свинского состояния, не забывал с утра одеться, преждечем выйти на улицу, не разговаривал сам с собой и поэтому Миртл считала, что сним все в порядке. Более того она думала, что как раз наоборот, что-то не впорядке с ней самой. Что в какой-то момент это нечто заставило Дэнфортаразлюбить ее. Последние полгода или около того она страдала от мысли, чтоближайшие тридцать или даже сорок лет ей предстоит прожить без любви и тепла,рядом с человеком, который внезапно впадает в ярость или в холодный сарказм, ачаще всего проходит мимо нее, как мимо пустого места. Для Дэнфорта онапревратилась в предмет мебели до тех пор, конечно, пока нечаянно не попадаласьему под руку. А случалось это при самых разнообразных обстоятельствах – ужин неподан, когда Китон уже готов к трапезе, пол в кабинете показался недостаточночистым, даже колонки в утренней газете, положенной на стол рядом с его чашкойкофе, расположены не так, как обычно, и тогда он называл ее тупицей. Он говорилей в таких случаях, что если у нее задница отвалится, она не будет знать, гдеее искать. Он говорил, что если бы мозги были жидкие, она бы давным-давно ихвысморкала. Поначалу Миртл пыталась защищаться от этих нападок, но он разрушалвсе ее попытки как карточный домик. Если она тоже в ответ начинала сердиться,он так бледнел от гнева, что Миртл не на шутку пугалась Поэтому она отказаласьот попыток спорить и впала в тоскливую безответность. Теперь она реагировала наего вспышки только беспомощной улыбкой, тихим голосом обещала исправить своюошибку и, поднявшись в спальню, падала в постель, уткнувшись лицом в подушкуОна беззвучно плакала, в ужасе от того, во что превратилась имолила-молила-молила, чтобы появился у нее хороший друг, с кем можно было бывыговориться.

Не имея такого друга, она разговаривала со своими кукламиОна начала их коллекционировать в первые годы замужества и всегда хранила вкоробках на чердаке. Но недавно перенесла их вниз, в комнату, где шила и,высушив слезы, прокрадывалась туда, чтобы поговорить со своими бессловеснымиподругами. Они никогда не кричали на нее. Не отворачивались равнодушно, никогдане спрашивали, от чего она такая непроходимая дура, от рождения или специальныеуроки брала.

Самую замечательную куклу она увидела вчера в новоммагазине.

А сегодня все изменилось. Сегодня с утра, если быть точным.

Она держала руку под столом и щипала себя время от времени,чтобы убедиться, что это не сон. Но после каждого щипка понимала, чтодействительно сидит в ресторане Морис октябрьским солнечным днем, а напротив саппетитом уплетает обед Дэнфорт, и на лице его играет улыбка, почти незнакомая,так как она не видела на его лице улыбки уже очень давно.

Она не знала, что было причиной такой перемены и не отваживаласьспросить. Ей было известно, что накануне вечером он ездил в Люистон на бега,как, впрочем, и все предыдущие вечера в течение последнего года (вероятнеевсего потому, что люди, которых он там встречал были гораздо интереснее тех, скем ему приходилось общаться в Касл Рок, со своей женой, например), и,проснувшись сегодня утром, она ожидала увидеть постель с его стороны пустой(это означало бы. что он провел ночь в кресле в своем кабинете) и услышать, какон бродит по кухне, ворча себе под нос в обычном угрюмом расположении духа.

Но вместо всего этого увидела, что он лежит рядом, в краснойполосатой пижаме, которую Миртл подарила ему на Рождество. Эту пижаму он наделвпервые с того момента, как она была подарена, впервые вообще достал ее изкоробки, насколько ей было известно. Дэнфорт не спал и сразу перевернулся набок, к ней лицом и, главное, с улыбкой. Поначалу эта улыбка ее испугала.

Она даже подумала, что он решил ее убить. Но затем ондотронулся до ее груди и подмигнул.

– Давай, Мирт, а? Или думаешь еще слишком рано для такихдел?

Они любили друг друга, любили впервые за год или около того,и Дэнфорт был великолепен, а теперь вот они обедают в ресторане Морис ввоскресенье днем, словно пара влюбленных голубков. Она не знала, что вызвалотакие чудесные превращения и не желала знать. Она хотела лишь радоваться инадеялась, что это продлится как можно дольше.