близких и в толпе вооруженной охраны Агата поднималась по широкой лестнице госпиталя на второй этаж, занимала приготовленную палату и готовилась к бесчисленным проверкам и процедурам.

На весь день и ночь рядом с ней всегда находился либо Адам, либо дядя. Нэда, как и всех остальных, Адам до сестры не допускал. Пару раз на это серьезно обижалась Сара, но и она в итоге сдалась. Так было до последней недели, когда Эдвин Марч не заявил, что они монополизировали Джона и потребовал внимания.

После долгих уговоров Адам сдался, и Эдвину и Арчи удалось поселиться в соседней с Агатой палате.

– Будем весь день и ночь разговаривать, – пообещал Эдвин.

– Сомневаюсь,– строго сказал вошедший лекарь. – Это не место для развлечений – это госпиталь.

Эдвин сделал большие глаза, фыркнул и вытолкал Арчи за дверь.

Чем они занимались весь день Агата не знала, но едва медсестра вышла из её палаты, пожелав спокойной ночи, дверь соседней комнаты скрипнула, и внутрь на цыпочках пробрались двое мужчин с хулиганским блеском в глазах.

– Ох, и жесткий у тебя врач. Запретил нам до завтра даже на глаза тебе показываться, – покачал головой Эдвин.

Арчи пыхтел и тащил внутрь огромную сумку.

– Может, поможешь? – проворчал парень, поправляя сползающие на кончик носа очки.

– Ни-за-что! – заявил Эдвин и тут же повернулся к Агате. – Я решил сделать из него человека. Спорт, нормальное питание и свежий воздух.

– Он заставляет меня таскать тяжеленные сумки с гантелями, постоянно гоняет то в магазин, то еще куда-нибудь как прислугу и кормит мясом, – Арчи и передернулся. – Мясом, представляешь!

– Некоторые до сих пор жуют одну траву, можешь поверить?

– Это салат! Это и называют правильным питанием.

– Траву жуют только козлы. Ты козел? Нет – ты мужик.

Агата прикусила губу, стараясь не смеяться.

– А в сумке у вас гантели? – спросила Агата, искренне сопереживая и Арчи и Эдвину одновременно.

– Нет. Там еда, – возвестил Арчи и принялся выкладывать прямо на кровать фрукты, соки в стеклянных бутылках, конфеты и пирожные. – Вот. Будем болтать и жевать.

– Хорошая идея, ребят, только мне нельзя. Мне завтра кровь на анализ сдавать, – виновато сказала Агата.

Арчи смутился, оглядывая съедобное изобилие, а Эдвин махнул рукой.

– Тогда ты будешь говорить, а мы жевать.

– У твоей наглости есть границы? – возмутился Арчи.

– А у твоего занудства? Кстати, а что это за сок? Не помню, чтобы покупал такой, – озадачился Эдвин, открывая крышку у кувшина. – О, яблочный. Тогда покупал. Я не мог не взять яблочный.

Правое крыло госпиталя занимали так называемые «богатые палаты». Точнее, это даже не палаты, а целые апартаменты, состоящие из двух, трех или четырех помещений. В одном спал сам пациент, второе использовалось под общую комнату или приемную, остальные отдавались слугам и охране. Посетители имели право менять меблировку, а могли, как и сделала семья Северских, оставить простые, но удобные кровати и тумбочки.

Агата отказалась занимать чуть ли не целый этаж, а Адам и дядя запретили ложиться в общие палаты. Компромисс в итоге был достигнут. Агата заняла одну комнату, а вторую отдала сопровождающим членам семьи или друзьям.

С полуночью активно зевающие Эдвин и Арчи скрылись в своей комнате, напомнив Агате запереть все двери.

Несмотря на усталость, сон все не шел. Агата вертелась в кровати, пытаясь найти удобное положение. Подушка казалась слишком жёсткой, матрас чересчур мягким, а одеяло тяжелым.

Тысяча мыслей крутилась в голове. Стены госпиталя напоминали о пережитых страхах.

Впервые за несколько месяцев Агата снова почувствовала себя одинокой и больной.

Странно, ведь Эдвин и Арчи ушли меньше часа назад. Так с чего бы ей переживать?

Она не одна.

Перед глазами встал образ заброшенного особняка. На его стенах танцевали уродливые тени. Ветер бросал сухую листву в окна, заколоченные давно прогнившими досками. Время никого не щадит. В воспоминаниях особняк всегда жил в мрачной осенней серости. Солнце уже давно не освещало каменные стены и заросшую сорняками дорожку. Сколько несчастий выпало на его долю?

Сломлен ли он?

Нет.

Пусть дерево прогнило насквозь, каменное сердце бьется все так же ровно.

Крошечная птичка села на карниз, деловито поискала что-то в щелях и вспорхнула, разочарованная скудным уловом.

Упругая воздушная волна ударила в покрытое трещинами стекло. Легкого дуновения ветерка хватило, чтобы осколки со звоном запрыгали по карнизу.

В миг, когда они разлетелись в стеклянную пыль, Агата вздрогнула и проснулась.

Она потерла глаза, села и огляделась.

Странный был звук. Непонятно прозвучал он во сне или наяву?

Тонкая свечка на прикроватной тумбочке мигнула и погасла, подчинившись порыву прохладного ночного воздуха. Белая штора на окне шевельнулась, вздулась, словно парус и плавно опала.

Агата задержала дыхание и замерла, ощущая, как по коже пробежались мурашки.

– Я не открывала окно, – прошептала она, только для того, чтобы разбавить давящую тишину.

Агата на ощупь отыскала халат, накинула его на плечи и шагнула к двери в соседнюю комнату.

Дверная ручка обожгла ледяным холодом и неожиданно легко повернулась.

Щелчок пружины огласил приговор.

Она здесь.

«Я сама пригласила её, так почему сейчас так напугана и удивлена?», – подумала Агата, пытаясь унять дрожь в руках.

Она действительно была здесь.

У темного окна стояла высокая фигура. Все детали тонули в полумраке, но Агата знала, кто сейчас полуобернулся к ней. Она кожей ощутила любопытный взгляд и холодную улыбку. В слабом свете уличных фонарей на мгновение блеснули и погасли кроваво алые алмазы в изящных серьгах.

Красноглазые змеи.

Взгляд Агаты метнулся к постелям. Ни Эдвин, ни Арчи не двигались и, казалось, не дышали.

– Они в порядке, не беспокойся. Я просто не хотела, чтобы нас беспокоили, – сказала герцогиня Валлу.

Её голос оказался мягким и подчиняющим.

Внезапно идея выманить герцогиню Валлу «на живца» показалась Агате не самой удачной. Эта женщина перевернула с ног на голову целую империю. Как с ней тягаться девятнадцатилетней девчонке?

– Я рада, что с тобой все хорошо, – тихо сказала герцогиня, и медленно приблизилась к Агате. Худая рука взлетела, замерла на секунду, а затем осторожно коснулась груди Агаты. Именно там где остался шрам от пули. – Мне очень жаль. Я не хотела этого.

Агата не сделала попытки отступить. Страх внезапно испарился.

– Я думаю, вы знаете, кто в меня стрелял.

Герцогиня убрала руку и вернулась к окну.

– Знаю. Он уже наказан.

– Равноценно? – Агата отчетливо услышала в собственном голосе цинизм и злую насмешку, хотя старалась держать себя в руках.

– Я дам тебе право на гнев. Он будет наказан так, как ты пожелаешь, – равнодушно ответила леди.

Её лицо тонуло