– Ваш сын часто бывал у вас? – спросил Мишаня, когда ониостались наконец вдвоем в уютной отдельной палате.

– Он навещал меня иногда раз в неделю, иногда раз в двенедели, это зависело от его занятости.

– А гостей приводил?

– Редко. Обычно он приходил один. Он отдыхал у меня. А еслиприводил кого-то, то всегда предупреждал, мол, мама, у меня секретноесовещание. В общем, если он приходил не один, значит, хотел поговорить спокойноо чем-то важном.

– Когда он был у вас в последний раз?

– Да вот как раз за два дня до той перестрелки, ну, вресторане. Знаете, он пришел с каким-то парнем. Он еще шепнул мне на ухо, мол,мама, секретное совещание с тайным агентом. Так, вроде в шутку, но предупредил.Меня, в общем, и предупреждать не надо было, я и так никому о его встречах нерассказывала. У них же в эстрадном мире такие интриги, настоящее болото.

– Галина Сергеевна, – осторожно перебил ее Мишаня, –пожалуйста, если можно, расскажите подробней об этой встрече.

– Они закрылись в комнате и о чем-то беседовали больше часа.Я вошла один раз, принесла им чай. Я слышала обрывок разговора, но ничего непоняла. Вероятно, молодой человек тоже как-то связан с музыкой. Они говорили ораскрутке, о компакте… Знаете, это их профессиональные термины.

– Юрий не называл его по имени?

– При мне – нет.

– Как выглядел молодой человек?

– Высокий, светловолосый. Волосы вьющиеся, короткостриженные. Я много лет работала парикмахером. Светлые волосы редко вьются отприроды, поэтому я и запомнила. Лицо, – она задумалась, – приятное, дажекрасивое. На вид лет тридцать, может, чуть больше. Глаза серо-голубые, нос…Нет, так подробно не могу вспомнить.

– Во что он был одет?

– Кажется, на нем был черный свитер, толстый, связанныйанглийской резинкой, и черные джинсы. В общем, он был весь в черном. Да, я ещезапомнила изношенные грязные ботинки огромного размера. Он их снял в прихожей.

– Галина Сергеевна, вы могли бы опознать этого молодогочеловека по фотографии?

– Безусловно. У меня хорошая память на лица.

– Как вам показалось, они разговаривали спокойно?

– По-моему, да. Во всяком случае, враждебности между ними яне почувствовала. Юра вообще был добрый мальчик, он и в детстве ни с кем недрался, не ссорился. Его все любили, он умел ладить с людьми…

Мишаня заметил, что голос его собеседницы задрожал,появилась одышка. Надо было уходить. Лечащий врач не пускала его не извредности. Мать Азарова действительно все еще была в тяжелом состоянии.

– Огромное вам спасибо, Галина Сергеевна, вы даже непредставляете, как важно то, что вы сейчас рассказали, – мягко произнес он, –сегодня я больше не буду вас беспокоить, а завтра принесу несколько фотографий.

– Вы можете принести их прямо сегодня, я попрошу врача,чтобы вас впустили. Только найдите убийцу…

«Кроме фотографий, надо будет принести еще и цветы, для нееи для лечащей врачихи, – подумал он, выходя из палаты. – И хорошо бы,действительно, сделать все сегодня…»

У Мишани, как у опытного опера, была разработана своясистема мелких взяток. Он угадывал точно, кому что надо преподнести, чтобырасположить к разговору. От цветов не откажется ни одна нормальная женщина,даже суровый кардиолог в закрытом госпитале. А к матери, потерявшейединственного сына и перенесшей инфаркт, являться с пустыми руками – свинство.

Родители Дмитрия Синицына очень удивились, когдаоперуполномоченный с Петровки попросил у них несколько фотографий погибшегосына.

– Неужели причины Митиной смерти до сих пор расследуются?Ведь мы получили официальный ответ из прокуратуры" и вообще, с самогоначала у милиции не было никаких сомнений в том, что Митюша покончил с собой, –срывающимся голосом бормотала мать погибшего, листая альбом с семейнымифотографиями.

– Всякое бывает в нашей работе, – неопределенно ответилМишаня.

– Только, пожалуйста, верните нам эти снимки, – попросилСиницын-старший, – вы ведь понимаете…

– Да, конечно. Я все верну, не волнуйтесь. К вечеру МишаняСичкин уже знал совершенно точно, что за два дня до перестрелки в подмосковномресторане Юрий Азаров встречался с Дмитрием Синицыным. Получалось, чтонебольшой скандал, случившийся на презентации, произвел на певца очень сильноевпечатление, настолько сильное, что он не поленился, разыскал скандалиста ивстретился с ним тайно, на квартире своей матери, через день после скандала.Значит, его всерьез заинтересовал «пьяный бред», содержавший весомое слово«убийца». Вряд ли он воспринял это слово в переносном смысле, как все прочиесвидетели скандала. Возможно, он один понял, что скандалист Синицынподразумевал вовсе не убийство талантов.

О чем говорили эти двое, которых больше нет, теперь уженикто не узнает. Но результатом этого разговора стала гибель обоих –преуспевающего эстрадника Юрия Азарова и барда-неудачника Дмитрия Синицына. Обаубийства были с тонкой инсценировкой, в которой просматривался один и тот жехитрый почерк.

* * *

Когда зазвонил будильник, Лене показалось, что она вообще неспала. Только закрыла глаза, и туг же надо вставать.

В кухне завтракала Ольга, одетая, накрашенная и причесанная.

– Все, я помчалась, – сообщила она, выскакивая из-за Стола идопивая свой кофе на ходу, – Майкл ушел бегать. Слушай, а что ты так рановстала? Могла бы еще поспать. Смотри, у тебя глаза закрываются. Ладно, бегу. –Она надела пальто, чмокнула Лену в щеку.

Когда дверь за ней закрылась, Лена набрала номер соседей изквартиры напротив.

– Да, – подтвердил хозяин боксера, – около двух часов ночикакая-то женщина ждала лифт на нашей площадке. Она выглядела очень прилично, яподумал, она была у кого-то в гостях на нашем этаже. Я не видел, от какой двериона отошла. Она стояла у лифта. А что?

– Нет, ничего. Все нормально. А как именно она выглядела, непомните?

– Высокая, элегантная, лет сорок. Честно говоря, я ее неособенно разглядывал. Приличная, интеллигентная дама. Лен, а она что, к вамприходила?

– Ко мне. Только меня дома не было. Спасибо большое. Повесивтрубку, Лена подумала секунду и набрала один из номеров, оставленных майоромФСБ Иевлевым.

– Как вы собираетесь провести сегодняшний день? – спросилмайор, выслушав ее рассказ. – Насколько я помню, ваш самолет в Тюмень улетает вчас ночи.