Шёпот за спиной и бурное обсуждение того, что я появилась в университете вместе с избитым, бледным и сейчас просто пятнистым чудовищем, буквально преследуют нас. Оливер будет зол, он и вчера был зол, сегодня станет хуже. Он будет пить. Закатит вечеринку после нового задания и выплеснет всё на своих братьев.

Я располагаюсь на своём месте, и взглядом показываю Рафаэлю сесть рядом. Несколько девушек из сестринства щебечут о прошедшей ночи, что-то показывают мне, и я автоматически киваю, бросая ничего не значащие общие фразы.

Краем глаза наблюдаю за ним. Где же его характер? Ничего нет. Он, словно с каждой минутой сдувается, и умирает внутри, превращаясь в статую. Меня это бесит. Хотя именно я запретила ему всё это. А теперь же испытываю неприятное разочарование. Наверное, сказываются мысли, к которым постоянно возвращаюсь, о его чувствах к Флор. Саммер, конечно, та ещё сука, и она может быть опасной даже для меня, но выбрать мою недосестру – непозволительная глупость для него. Ну что может привлекать его в ней? Формы? Это вымя? Или невинные глаза, в которые он готов смотреть вечность? Идиотизм. Да ещё и драться из-за неё? Продавать себя ради неё? Да, чёрт, неужели, он так сильно в неё влюблён? Когда успел?

– Всем привет, сегодня мой раб сядет с нами, – бросаю я, опускаясь на стул рядом с мрачным Оливером.

– Какой цветник на лице, уродец, – поддевает Рафаэля Хит, шестёрка и подлиза Оливера с первого курса. Его ровесник. Неприятный и скользкий тип, американец, он у меня всегда вызывал отвращение, к тому же он раньше спал с Саммер и докладывал ей обо всех передвижениях моего парня, чтобы она успела его перехватить.

– Ему язык отрезали? Или вчерашнее событие, наконец-то, вправило ему мозги? Кто твой папочка, мудак, а? – Издевательски тянет Дрейк со второго курса, отпрыск одной известной семьи актёров. Взрыв хохота присутствующих за столом, кроме недовольного Белча, привлекает внимание, и к нам подсаживаются девушки из сестринства, интересуясь, чем вызвано такое громкое веселье. Их подколы продолжаются довольно долго, вызывая у меня смертельную скуку. Оливер кладёт руку на моё плечо, и я мягко улыбаюсь ему, открывая пакетик с апельсиновым соком.

Рафаэль молчит. Смотрит в одну точку и даже не двигается. Или у него, действительно, невероятная выдержка, или он готовит новый план отмщения.

– Я запретила ему разговаривать. Он выполняет все мои приказы, так что успокойтесь. Лучше расскажите, как вам идея проводить аукционы раз в две недели? Желающие сами будут подавать заявки, и мы устроим что-то вроде батла между парнями за право обладать моей сестрой, и наоборот. Хоть как-то скрасим время, отведённое нам здесь, – все головы поворачиваются в мою сторону.

– Ты же понимаешь, детка, что моих кулаков не хватит, – бурчит Оливер.

– Я и не собираюсь участвовать, но, возможно, куплю кого-нибудь, чтобы перетаскал коробки с прошлогодней коллекцией одежды на склад, где мы собираем всё для бедных, – усмехаясь, отвечаю.

– Обворожительно! Мира, ты, как обычно, знаешь точное применение мужской силе, – парень оттаивает, хотя присутствие Рафаэля ему явно не нравится, но я позволяю ему поцеловать меня в губы и хлопаю по плечу, говоря ему – хватит. Ненавижу целоваться. Из этого сделали какой-то культ. Но как обмен слюнями может быть приятным? Механика, и только.

За столом начинается бурное обсуждение моего предложения, и парни уже выбирают девушек, за которых готовы показать мускулы, за что получают возмущённые ответы их вторых половинок из сестринства.

Столовая заполняется ребятами, и все обходят нас стороной. Сиен я не видела ни сегодня, ни вчера. Насколько я знаю, она отправилась к Саммер в больницу. Это меня обижает. Ведь та пощёчина, полученная мной, была незаслуженной, и я смирилась с этим. Мне не стыдно быть виновной во всём, наоборот, я рада взять на себя любую провинность других студентов, тогда их страх становится сильнее, когда они видят меня. Мне даже делать ничего не нужно, просто посмотреть на них, и они исчезают.

Гогот и едкие, вульгарные шутки парней превращаются в нечто отвратительное. Оливер с удовольствием вливается в разговор, а мой взгляд переходит на Рафаэля, сидящего по правую руку от моего парня. Он гипнотизирует стол, пока все за ним обедают. Интересно, сколько он может прожить без еды, вообще? Конечно, ему не привыкать, ведь он нищий и, скорее всего, ему приходилось голодать. Чем он занимался в обычном мире? В своей жизни? Убивал ли он? И как может такой человек быть умным и развитым, знающим программирование, веб-дизайн, высшую математику, социологию и множество других предметов? Он же только школу закончил, если закончил её вообще. Может быть, он продавал своё тело и зарабатывал так? С его мускулатурой и, надо признать, неплохим личиком без кровоподтёков и синяков, он должен быть, среди своих, красавчиком.

Боже, о чём я думаю?

Дёргаю головой, и внезапно весь мой мир сужается на единственном человеке в столовой. Она. Эта стерва посчитала, что имеет право прийти сюда, когда я нахожусь здесь? Действительно? Она тупая или у неё несколько жизней? Но она ищет кого-то, и находит. Она пришла за Рафаэлем.

Нет, сучка, он мой. Из-за тебя, тварь, он стал моим рабом!

Такая невероятная злость вскипает внутри меня, словно раскалённое железо протекает по венам, насыщая его лютой ненавистью за то, что Флор родилась.

– Вы только гляньте. Драма под называнием «Ромео и Джульетта» продолжается, – желчно тяну я. Все разговоры прекращаются, и ребята поворачивают головы к входу, у которого стоит Флор. Она замечает Рафаэля и бледнеет, затем смотрит на меня. Испуганно. Прекрасно!

И сейчас я воспользуюсь тем самым шансом, о котором мечтала так долго. Я покажу им, что никогда ничего не забываю, и меня не волнует, что по нашим с ней венам течёт похожая кровь.

– Да она бессмертная, видно, – хмыкает Оливер.

– Раффи, сделай одолжение, объясни своей глупой дурочке, что ты в ней больше не заинтересован, – с мягкой улыбкой произношу я. Он сглатывает, переводит на меня пустой взгляд, не желая следовать приказу.

– Ты что, урод, не слышал? – Рыкает Оливер.

– Кузен, – подаёт голос Белч.

– Заткнись или пойдёшь вылизывать блевотину после вчерашнего, – фыркает мой парень, и другой тушуется. Так это правда, Белч волнуется за своего друга больше, чем за себя. Он умоляет меня глазами не делать этого. Зря. Ведь подтверждение чувств моей зверушки к этой суке, которую я терпеть не могу, совершенно точно приводит меня в ярость.

– Живо, Рафаэль. Встал и сделал то, что я требую, иначе мне придётся прибегнуть к довольно интересным последствиям. Ты понял меня? – Едко шиплю, а все наблюдают, довольно улыбаясь тому, как я обращаюсь с ним.

На секунду в его глазах вспыхивает желание противостоять, но тут же исчезает, и он покорно кивает.

Мира

– Я хочу, чтобы все присутствующие увидели, как ты вонзишь нож предательства в сердце Джульетты. Причини ей боль, да такую, чтобы это обрадовало меня и всех моих друзей, – откидываюсь на спинку стула, а Оливер целует меня в висок, радуясь новой возможности высмеять и унизить Рафаэля.