Сэр Годфри послушно пошел выпрашивать у упомянутой ледитанец, а Ройс повел Дженни в укромный уголок зала. Подав кубок вина, онзагородил ее от взглядов стоявших прямо перед ними людей, уперевшись рукой встену у нее над головой.

— Спасибо, — проговорила она, счастливая, раскрасневшаяся, стяжело вздымающейся от возбуждения грудью. — Мне в самом деле надо минуткупередохнуть. — Взгляд Ройса оценивающе скользил по порозовевшей коже вквадратном вырезе ее наряда, заставляя Дженни странным образом волноваться. —Вы прекрасный танцор, — сказала она. и он неохотно заставил себя смотреть ей вглава. — Должно быть, много танцевали при дворе.

— И на поле битвы, — добавил он с обезоруживающей улыбкой.

— На поле битвы? — озадаченно переспросила она. Он кивнул иухмыльнулся еще шире, — Взгляните на любого воина, который пытается уклонитьсяот стрел и копий, и увидите удивительнейшие танцевальные па и кульбиты.

Его умение посмеиваться над собой грело Дженни душу, и безтого уже хорошенько согревшуюся от нескольких кубков крепкого вина инескончаемых танцев. Она смущенно глянула в сторону и увидела всего внескольких ярдах Арика. В отличие от всех смеющихся, обедающих и танцующих Арикстоял, скрестив на груди руки, широко расставив ноги, глядя прямо перед собой,с абсолютно безжизненным выражением лица. А у него под боком приклеиласьтетушка Элинор, приставая с разговорами так настойчиво, словно бы от его ответазависело спасение ее жизни.

Ройс проследил за взглядом Дженнифер.

— Кажется, вашей тетке, — поддразнил он, — доставляетнеимоверное наслаждение находиться рядом с опасностью.

Одурманенная вином, Дженни улыбнулась в ответ.

— Арик когда-нибудь разговаривает… я хочу сказать,настоящими фразами? Смеется?

— Никогда не видел, чтоб он смеялся. А говорит ровностолько, скольк?? необходимо.

Глядя в его непреодолимо притягивающие глаза, Дженнистранным образом чувствовала себя в безопасности, под защитой, однако же сбеспокойством сознавала, что муж, в сущности, остается для нее загадкой.Предполагая, что в нынешнем разговорчивом настроении он может охотно ответить,она тихо спросила:

— Как вы с ним познакомились?

— Собственно говоря, мы с ним так никогда и не знакомились,— пошутил он.

Она продолжала смотреть на него, ожидая дальнейшихразъяснений, и он вынужден был рассказать.

— Я впервые увидел Арика восемь лет назад в гуще сражения,бушевавшего больше недели. Он пытался отразить нападение шестерых атакующих,которые выбрали его единственной своей жертвой и осыпали ударами мечей истрелами. Я пришел на помощь, и вместе нам удалось уложить нападавших. Когдасхватка закончилась, я был ранен, но Арик даже поблагодарить меня не соизволилза все мои старания. Просто глянул и ускакал, снова бросившись в пекло боя.

— И все? — допытывалась Дженни, когда Ройс умолк.

— Не совсем. На следующий день, ближе к вечеру, меня сноваранили и на сей раз заодно выбили из седла. Наклонившись, чтобы поднять щит, япосмотрел вверх — на меня летел всадник, нацелив копье в самое сердце. В тот жемиг он был обезглавлен, а на его месте свешивался с седла Арик, подхватываясвой окровавленный топор. Потом вновь ускакал. И опять без единого слова.

Из-за ранений я оставался практически беспомощным, и в туночь Арик являлся еще дважды откуда ни возьмись и разгонял противников,превосходивших меня числом. На другой день мы, обратив врага в бегство,пустились в погоню. Я оглянулся и увидал Арика, скакавшего рядом со мной. С техпор он всегда на этом месте.

— Стало быть, вы завоевали его вечную преданность, потомучто спасли от шестерых нападавших? — подытожила Дженни.

Ройс покачал головой:

— Подозреваю, что я завоевал его вечную преданность черезнеделю после этого, когда убил большую змею, пытавшуюся незаметно для Ариказабраться к нему под одеяло.

— Не хотите же вы сказать, — хихикнула Дженни, — что этотгигант боится змей?

Ройс осадил ее притворно-возмущенным взглядом.

— Только женщины боятся змей, — непререкаемым тономпровозгласил он. — Мужчины же их ненавидят. — И испортил произведенный эффектмальчишеской ухмылкой. — Впрочем, это одно и то же.

Заглядывая в смеющиеся синие глаза, Ройс ощутил страстноежелание поцеловать ее, а Дженни, увлеченная его нежно-заботливым, смешливым,общительным настроением, неожиданно задала вопрос, который ее неотступнопреследовал:

— Вы действительно собирались позволить ему нынче убитьребенка?

Он чуть напрягся и спокойно проговорил:

— Я думаю, нам пора подняться наверх.

— Зачем?

— Затем, что вам хочется поговорить, — спокойно растолковалон, — а мне хочется уложить вас в постель. В любом случае для обеих целей моипокои подходят больше, чем этот зал, Дженни не захотела закатывать сцену,которая только унизила бы ее, и знала, что у нее нет выбора, как толькопоследовать за ним. Ее поразила одна мысль, и она обратила на него умоляющийвзгляд.

— Они ведь не собираются провожать нас… — жалобнопробормотала она. — Я хочу сказать, не будет ведь никаких свадебных ритуалов?

— Даже если б и были, тут нет ничего страшного, — терпеливоотвечал он. — Это древний обычай. Поговорить мы можем и потом, —многозначительно добавил он.

— Пожалуйста… — попросила Дженни. — Из этого выйдет фарс,ведь весь мир знает, что мы уже… уже делали это, а после проводов в постельтолько пойдут пересуды.

Он не ответил, но, проходя мимо Арика с тетушкой Элинор,остановился поговорить с Ариком.

Заминка удалявшихся новобрачных была почти сразу замечена, ик тому времени, как они миновали стол на помосте, лицо Дженни побагровело отнепристойных советов и пожеланий, которые выкрикивали Ройсу. Поднимаясь полестнице, она бросила через плечо боязливый взгляд и с облегчением увидела, чтоАрик расположился на нижних ступенях, скрестил на груди руки, заняв пост — явнопо приказу Ройса, — и преградил путь пирующим, которые пожелали бы сопровождатьих.

Когда Ройс отворял дверь своей спальни, Дженни уже пребывалав состоянии панического ужаса и беспомощности. В застывшем молчании онанаблюдала, как он закрывает дверь, а изумленный взор ее с любопытством отметилчрезвычайные размеры и пышность покоев, где стояла гигантская четырехспальнаякровать под балдахином с прекрасными бархатными занавесями, пара массивныхкресел с резными ручками перед большим камином с навесом, три сундука у стены,большие, украшенные богатой резьбой, — один для одежд, не глядя догадаласьДженни, в остальных, видно, хранились деньги и прочие ценности, судя повеличине тяжелых замков. Пара высоких серебряных канделябров с горящими свечамибыла установлена по обеим сторонам кровати, другая — по бокам возле камина. Настенах висели гобелены, и даже на натертом деревянном полу лежал коврик. Носамым поразительным в комнате оказалось окно — огромное окно — « фонарь» состеклами в свинцовых переплетах, выходившее во двор замка; днем в покои черезнего должен был литься солнечный свет и свежий воздух.