— О чем ты думаешь? — спросил он, нежно улыбаясь.

Ответная улыбка тронула ее губы? пальцы забегали по заросшейволосами груди.

Дженни занимали только две мысли, и вместо того чтоботкрыться в непреодолимом желании услышать от него признано в любви, онаподелилась другой.

— Я думала, — горестно прошептала она, — что если б такбыло… в Хардине… я наверняка не убежала бы с Уильямом.

— Если б там было так, — заявил Ройс с улыбкой,перерастающей в широкую кривую ухмылку, — я кинулся бы за тобой вдогонку, Неведая, с какой легкостью может снова разжечь его, Дженни провела пальцами потвердому плоскому животу.

— А почему не кинулся?

— В то время я был под арестом, — сухо отвечал он,перехватил любопытную ручку, накрыл ладонью, чтобы она не двинулась ниже, — заотказ выдать тебя Греверли, — добавил он и выпустил руку.

У него тут же захватило дух, ибо ладошка скользнула повнутренней стороне бедра.

— Дженни… — хрипло предупредил он, но желание уже затопилоего. Глухо усмехнувшись, он подхватил ее, приподнял и нежно, но твердо усадилна себя.

— Делай что хочешь и сколько хочешь, крошка, — поддразнилон. — Я целиком и полностью к твоим услугам.

Но смех его оборвался, когда жена прильнула к нему иприжалась ко рту своими губами.

Дженни стояла у окна на балкон, глядела во двор, на лице ееплавала улыбка, воспоминания о прошедшей ночи переполняли душу. Судя поположению солнца, утро было в самом разгаре, а она поднялась меньше часа назад,заспавшись дольше, чем когда-либо в жизни.

Утром Ройс долго и настойчиво занимался с нею любовью, насей раз с такой редкостной сдержанной нежностью, что даже сейчас сердечкоДженни усиленно билось. Он не сказал, что любит ее, но любил ее — она, будучисовершенно неискушенной в любовных делах, была в этом уверена. Зачем бы емуиначе так ее одаривать? Зачем так заботиться о ней в постели?

Дженни погрузилась в раздумья и не заметила, как в комнатувошла Агнес. По-прежнему улыбаясь, она обернулась к служанке, державшей ещеодно поспешно перешитое для нее одеяние, теперь из мягкого кремового кашемира.Невзирая на суровое, полное мрачных предзнаменований выражение лица горничной,Дженни окончательно преисполнилась решимости разбить все преграды и подружитьсяс прислугой. Разумеется, раз уж она покорила Волка, наладить добрые отношениясо слугами не составит труда.

Подыскивая, что бы сказать горничной, она взяла платье, и наглаза ей попалась бадья в алькове. Уцепившись за это как за безопасную тему дляразговора, она заметила:

— Этот чан так велик, что в него можно засунуть человекачетыре, а то и пять. Мы дома купаемся в озере или в маленьких деревянныхбадьях, вмещающих столько воды, чтоб покрыла тебя по грудь.

— Тут Англия, миледи, — указала Агнес, собирая наряд,который Дженни надевала прошлым вечером. Госпожа бросила на нее изумленныйвзгляд, не уверенная, прозвучала ль в ответе нотка превосходства или нет.

— А что, разве в Англии во всех больших домах такие огромныечаны, и настоящие камины, и… — она подняла руку, широким жестом охвативроскошную комнату с бархатными драпировками и толстыми коврами, устилающимипол, — …и все такое?

— Нет, миледи. Да только вы в Клейморе, а сэр Альберт —управляющий нашего хозяина и управляющий старого лорда — получил указаниесодержать Клеймор как замок, достойный самого короля. Серебро чистят каждуюнеделю и пыли не дозволяют садиться ни на ковры, ни на пол. А если что-топриходит в негодность, его выбрасывают и. приносят другое.

— Должно быть, надо много трудиться, чтобы держать все втаком идеальном порядке, — заметила Дженни.

— Правда, но раз новый хозяин сказал сэру Альберту, что тотдолжен делать, сэр Альберт, хоть он упрям и горд, подчинится, чего бы он тампро себя ни думал про того, кто ему приказывает.

Последнее поразительное замечание было наполнено такойколкостью и негодованием, что Дженни ушам своим не поверила. Нахмурившись; онаповернулась кругом и посмотрела на горничную:

— Агнес, что вы хотите сказать?

Агнес явно сообразила, что сболтнула лишнее, побледнела,замерла и глянула на Дженни с неописуемым испугом.

— Я ничего не сказала, миледи! Ничего! Мы все оченьгордимся, что новый хозяин вернулся домой, и ежели все его враги нагрянут сюда,мы с гордостью отдадим ему свой урожай, и своих мужчин, и своих детей, если этопонадобится для битвы. С гордостью! — выкрикнула она низким, отчаянным голосом.— Все мы — люди добрые, верные и не держим на хозяина никакого зла за то, чтоон сделал. И надеемся, что и он на нас зла не держит.

— Агнес, — мягко проговорила Дженни, — вам не надо боятьсяменя. Я вас не выдам. О чем вы говорили, упоминая «то, что он сделал»?

Бедную женщину била сильная дрожь, и когда Ройс, приоткрывдверь, просунул внутрь голову, напоминая, что Дженни пора присоединиться к немувнизу за завтраком, Агнес уронила бархатное платье, подхватила его и выскочилаиз комнаты. Прорываясь в тяжелую дубовую створку, она оглянулась на Рейса, иДженни на сей раз определенно увидела, как горничная опять крестится.

Забыв в руках кашемировый наряд, Дженни уставилась назахлопнувшуюся дверь, задумчиво сморщив лоб.

В большом зале почти не осталось следов вчерашнего веселья;пиршественные столы, заполнявшие помещение, сложили и убрали на место.Собственно говоря, единственным напоминанием о ночной пирушке служилдесяток-другой рыцарей, все еще спавших на скамьях вдоль стен, ритмично имонотонно похрапывая. Несмотря на кипящую вокруг видимость бурной деятельности,Дженни сочувственно отметила, что слуги еле ноги таскают и почти ни один из нихне сумел увернуться от полновесных пинков одного рассерженного рыцаря на скамейке,не желающего, чтоб тревожили его сон.

Ройс поднял глаза на подходившую к столу Дженни и вскочил наноги с той легкой, кошачьей грацией, которая всегда восхищала ее.

— Доброе утро, — интимно молвил он низким голосом. —Надеюсь, ты хорошо выспалась?

— Очень, — смущенным шепотом отвечала она, но, когдаусаживалась с ним рядом, глаза ее сверкали.

— Доброе утро, моя дорогая! — радостно вскричала тетушкаЭлинор, отводя взгляд от стоящего перед нею подноса с холодной закуской, накотором она изящно резала тонкими ломтиками кусок оленины. — Кажется, ты впрекрасном расположении духа нынче.

— Доброе утро, тетушка Элинор, — проговорила Дженни иокинула любопытным взором молчаливых присутствующих — сэра Стефана, сэраГодфри, сэра Лайонела, сэра Юстаса, Арика и брата Грегори. Заметив странноебезмолвие и потупленные глаза мужчин, она с нерешительной улыбкой сказала: