– Наши дети, – объяснил Хохлов. – Они в школе, мы ещеуспеем. Только давай на кровати, а? Если я упаду с дивана, тебе придется менялечить, и я ни на что не буду годен.

– Хохлов…

Странно, что она ничего не понимает!.. Как она может непонимать после того самого водопада, который они видели вместе?!

– Митя, ты так странно говоришь…

– Да не странно! – с досадой возразил Хохлов. – Ну, у нас жепоявятся дети! И сначала они будут маленькие, а потом пойдут в школу! И посубботам мы станем провожать их на занятия и заниматься любовью, пока они непришли. Что в этом непонятного?..

Тут Арине стало почему-то страшно, и Хохлову стало страшно,и она предложила робким голосом:

– Давай чаю попьем!

Он отпустил ее, они уселись по разные стороны стола, и Аринавытащила его любимое печенье, и некоторое время они задумчиво хрустели им,поглядывая друг на друга.

Когда есть печенье и в тонкой чашке рубиновый чай, остро итонко пахнущий, все становится на свои места. Хохлов с Ариной синхронно думалио том, что все, пожалуй, не так уж страшно.

Пожалуй, в происходящем вообще не было ничего страшного.

Они пили чай так, как пили его всегда, и в то же времясовсем по-другому, с каким-то новым и прекрасным чувством знания друг друга,еще не остывшие от пережитого, и печенье казалось самой вкусной штукой в мире,и в их сидении за столом было что-то от хохловской недавней фантазии – дети вшколе, и у них есть полдня только друг для друга, и вся жизнь еще впереди, илюбовь впереди, а в спальне стоит самая необыкновенная на свете кровать, и онисейчас пойдут и упадут в нее, и в их распоряжении будет бесконечность!..

– Хорошо, что ты приехал, – сказала Арина задумчиво. – Какойты молодец, что приехал!

– Я вообще молодец, – согласился Хохлов. – А почему ты былас половником, когда открыла?

– А! Я думала, это соседка пришла.

– Она собиралась к тебе за половником?

– Нет, просто я хотела стукнуть ее по голове, – объяснилаРодионовна, и Хохлов вытаращился на нее. – Мить, а ты правда меня любишь?

– Да.

– Ты уверен?

– Да.

– А ты потом меня не разлюбишь?

– Нет.

– И ты на мне женишься? И у нас будут дети?

– Тьфу на тебя, Родионовна! Женитьба шаг сурьезный! – сказалХохлов в сердцах. – Что ты привязалась?!

– Я хочу знать.

– Ну, и узнаешь, только не приставай ко мне сейчас!

И он вылез из-за стола, и поднял ее с табуретки, и сталцеловать сладкие от печенья губы, и быстренько развязал на ней халат, сгреб еев охапку и прижал к себе.

– Что ты пристаешь, – сказал он прямо ей в губы, – когда унас простаивает шикарная кровать с подушками?!

– Митя.

– Да.

Он гладил ее по спине и по шее, и по ногам, и вожделениепроснулось окончательно, и с ним уже трудно было справляться, и в какой-то моментХохлов засмеялся, потому что осознал, что с ним и не нужно справляться!

Зачем?!.

Ледниковый период миновал! Динозавр Хохлов не вымер, а,наоборот, «приспособился», шагнул на новую эволюционную ступеньку, и на этойступеньке ему больше ничего не нужно, у него все есть!

У него есть Родионовна – голая и прижавшаяся к нему, и вэтом все дело.

Больше не нужно маяться от сознания, что приедешь домой, атам – Галчонок со своим вечным мобильником, или, еще хуже, с подругой Таней иразговорами о неведомом младенце.

Больше не нужно звонить, не зная, что именно сейчас придетсяговорить, потому что на вопрос «Как у тебя дела?» Галчонок имела обыкновениеотвечать: «Никак», а на вопрос «Какие планы?» следовал ответ «Никаких». Хохловвсегда в таких случаях отчего-то терялся.

Больше не придется ложиться в постель с твердым намерениемвыполнить обязательную программу, а о произвольной речь вообще не идет, какаятам произвольная!..

Больше он не будет думать дурацкие думы, о том, что все этоему не подходит, а где взять то, что подходит, – неизвестно.

Не нужно смотреть по телевизору юмористические передачи, гдепо сцене скачет полный розовый мужчина и шутит о том, как жена налила мужу чай,а сама вышла в противогазе голая, а муж удивляется, зачем она выщипала брови.Этот же мужчина в телевизоре еще читал стихи: «Зима, крестьянин, торжествуя,ведет коня за кончик носа», – и зал умирал со смеху, потому что «нос» как разне рифмовался, а рифмовалось другое слово, натурально смешное и всем понятное.Хохлов не был ханжой и словом этим, как все русские люди, время от временипользовался, но намеки на него, особенно из телевизора, перестали интересоватьего примерно в возрасте тринадцати лет, и он морщился, когда Галчонок кричала:«Слушай, слушай!» – и валилась на диван от хохота.

И этого ничего теперь не будет, а будет Родионовна и тогорячее, страстное, искреннее, что получилось у них только что и будетполучаться всегда, и Родионовну так же, как и его самого, не заставишь смотретьпо телевизору на полного мужчину-шутника и слушать про коня и его нос!

Все хорошо. Все так хорошо, что даже не верится. И у нихродятся дети – не зря он только что все про них придумал, – и собака Тяпа, иелка на Новый год, и шушуканье под дверью спальни на Восьмое марта, и всякиепланы на отпуск, и море от края и до края, и земляничная горка в той самойдеревне, где все так неудачно началось, и туман над Босфором, куда ониобязательно поедут, чтобы показать детям Ай-Софию, бухту Золотой Рог иуцелевшие стены Константинополя!..

Только, кажется, Родионовна ничего этого не понимала, потомучто соблазняла Хохлова изо всех сил и раздувала пожар вожделения, который и такполыхал, и все его возвышенные и глубокие мысли быстро сворачивались в трубочкуот жара, как в огне сворачивается бумага, и он хотел только одного – чтобы онани в коем случае не останавливалась. Впрочем, она и не собиралась.

Поддерживая друг друга и наступая на падающие хохловскиештаны, они добрались до спальни с самой выдающейся в мире кроватью, упали нанее, подушки рассыпались, и впереди опять забрезжил водопад, тот самый, с высоткоторого так хорошо созерцается мир, огромный и прекрасный и где становится такясно, что он принадлежит тебе, и…

…и Ольга нервничала с каждой секундой все заметнее.

Хохлов, который совершенно не нервничал, а все время хохотали очень много ел, пытался ее утешить, но у него это получалось крайне неудачно.

– Да что с тобой такое! – в конце концов сказала Ольга всердцах. – Что ты все время ржешь?! Степка сегодня танцует, Димон в КПЗ, у насдела ни с места, а он веселится! Что случилось-то?!