— Лучше скажи, эти, с Зерном… они уже проходили Вратами? Ониоживут — если погибнут?

— Не знаю.

— Хороший ответ, — согласилась Маша. — Так, моя игрушканасмерть не убивает. Предоставьте всё мне.

— Я боюсь, что их игрушки посерьёзнее, — ответил Кэлос. —Действуем по ситуации.

— Может быть, их просто попросить отдать Зерно? — спросилаМаша. Не дождавшись ответа, вздохнула: — Ясно.

Флаер мчался сквозь ночь. Синие тени, россыпи звёзд впрорехах туч, огоньки на земле. Этот мир был населён довольно густо, он лишьпритворялся безлюдным.

— Если тебя начнут давить за это дело… прилетай на Землю, —серьёзно сказала Маша. — Мы добро не забываем.

Говорила она столь уверенным тоном, будто занимала поменьшей мере пост президента США.

Кэлос промолчал.

— В конце концов, они виноваты сами, — произнесла Маша. — Яимею в виду Лигу. При их возможностях помочь Земле — мелочь. Сами нас вынудили!

— Каждый мир входит в Тень по-своему… — тихо ответил Кэлос.— Кто-то поклонами и мольбой. Кто-то трудом и старанием. Кто-то… воровством илиграбежом. Не надо волноваться.

Маша осеклась. Если ей и требовалось выговориться, чтобыуспокоить нервы, то она подавила это желание.

— Приземлимся рядом с ними, — сказал Кэлос. — Действоватьнадо быстро. И без колебаний. Пётр, ты готов?

— Да.

Больше мы не произнесли ни слова. Флаер летел, синеватаямгла угасла, сменившись обычным сумраком. Потянулись чёрные скалы.

— Вспомню молодость, — сказал Кэлос. Приподнялся — и словноволна прокатилась по его телу. Кожа стала отсвечивать серым, стальным, глазасловно остекленели, ладони расширялись, словно у надуваемой резиновой куклы.

— Ты робот? — вскрикнула Маша.

— Киборг, — холодно ответил Кэлос. — Киборг, пытающийся бытьчеловеком.

Флаер дёрнулся, падая вниз. Перегрузок не было, защитнаясреда гасила все ускорения. Только скалы стремительно приближались.

— Удачи, — вдруг сказала Маша. Потянулась, пытаясь коснутьсяКэлоса. Но кабина уже таяла — а нас толкало вверх.

Очень интересный метод десантирования…

На миг мне показалось, что я не успею сгруппироваться иприложусь головой о скалу. Замечательное вышло бы завершение всей авантюры.

Но выбросившее нас наружу поле свою работу ещё не закончило.Меня крутануло, затормозило и опустило на камень — аккуратно, лицом к пятёркечужаков.

Эффектно это выглядело, наверное…

Мы пересеклись на узкой горной тропе. С одной стороны —крутой склон, с другой — почти отвесная пропасть. Флаер перегораживал тропу занашей спиной. Пятеро застывших чужаков были совсем рядом.

Нет, кожа у них оказалась не чёрная, а тёмно-синяя.Блестящая, словно лакированная. Глаза — с кофейное блюдце, фасеточные,неподвижные, бросающие в оторопь. На конечностях, похоже, по лишнему суставу.

Да люди ли они вообще?

Я стоял ближе всех к чужакам. До шедшего впереди с Зерном вруках — чуть больше метра. Огненный шарик полыхал, как сорванная с небосклоназвезда. Холодный, ослепительный огонь…

— Отдай, — сказал я, протягивая руку. Конечно, глупонадеяться на компромисс. И всё же я должен был это сказать. — Отдай. Намнужнее.

Рот — узкий, беззубый, приоткрылся. Мы говорили сейчас наодном языке — в этом подарке Тень не отказывала никому.

— Нет.

Я почувствовал запах. Лёгкий, кисловатый. Уж не знаю, какможно потеть с такой, похожей на хитин, кожей. Но это был запах страха.

— Мы всё равно возьмём, — сказал я. — Вы получите новое.Отдайте.

На чужаках не было одежды. Лишь чешуйчатые, будто из змеинойкожи, ремни, опутывающие тело. Ремни, испещрённые кармашками, гнёздами,футлярчиками…

Тонкие лиловые руки скользнули по ремням…

— Пригнись! — закричала Маша.

Я не стал пригибаться. Я прыгнул, хватая чужака с Зерном,закрываясь им от остальных. Тонкие руки оказались неожиданно сильными. Мыборолись, балансируя на линии огня, и никто не решался стрелять.

— Это наше! — закричал чужак. — Наше. Это. Это. Наше… Сбитьего с ног оказалось проще, чем вырвать Зерно. Мы упали — и над нашими головамивзвыла буря. Огненные росчерки, лёгкий перестук Машиного автомата. Мы каталисьпо камням, всё ближе и ближе к пропасти, а наши спутники выясняли древнейшийвопрос — кто прав и у кого больше прав.

Бой оказался скоротечен. Почти одновременно мы с чужакомпрекратили бороться, охваченные одним на двоих желанием — увидеть результат.

Трое синекожих валялись на камнях. Наверное, их достала Маша— ран не было видно.

Кэлос и последний оставшийся чужак сходились. Перед Кэлосомтрепетала белая светящаяся стена — силовой щит. Перед чужаком — такая же,только жёлтая. Похоже, пробить друг друга щиты не могли, и теперь противникипросто толкались. Кто кого вытеснит… с тропинки в пропасть.

У меня сомнений в исходе борьбы не было.

Шаг за шагом чужак пятился к пропасти. Лицо Кэлоса сейчасутратило все эмоции, стало безжалостной металлической маской. Шаг. Ещё шаг.

Чужак закачался на краю пропасти. Он понимал, что обречён,не хуже, чем я. И точно так же, как люди, не собирался сдаваться.

Жёлтый щит сжался в точку, уступая. Удар Кэлоса исполинскиммолотом снёс чужака с тропы.

Но за миг перед этим пылающая жёлтая точка пробила белый щити вонзилась в Кэлоса.

Я закричал, увидев, как вспыхивает наш единственный союзник.Пламя плясало, пожирая его изнутри, синекожий чужак уже исчез внизу, беззвучнопадая со скал, но огонь не собирался утихать.

— Кэлос! — Маша отбросила автомат, метнулась к нему. Кэлосотступил, словно боялся, что её опалит жаром. Упал на колени.

Огонь всё же достал тебя, киборг, пытающийся быть человеком,человек, рождённый солдатом… Судьба отыщет — как от неё ни прячься. И выдаствсе накопившиеся долги…

Я глянул на подмятого врага. В фасеточных глазах, где небыло и быть не могло чувства, застыло отчаяние. Я ударил чужака головой покамням — раз, другой, и глаза потемнели.

Только тогда я позволил себе броситься к Кэлосу.

Пламя утихало. Кэлос лежал неподвижно, лишь подёргиваласьсудорожно правая рука. Его тело казалось взорвавшимся изнутри, испещрённымбесчисленными ранами. В некоторых была кровь. В некоторых — блеск рваногометалла.