— Что будет, если взорвутся реакторынаших кораблей? — спросил я.

Роман посмотрел на меня как наидиота.

— Внутри включенных щитов «Прайма»?Ты даже ничего не почувствуешь.

— Может, отключить щиты?

Роман засмеялся:

— Тогда все равно сдохнем, толькоуспеем помучиться…

У него звякнул комм.

— Роман! — послышался голос Хоря. —В «Фениксе» к блоку охлаждения реактора эпоксидкой приклеена металлическаякоробочка. На ней обратный отсчет… как в кино, ей-богу! — Он нервно засмеялся.

— В шлюз и отстреливай!

— Уже тащу. Пусть помогут… она неотклеивалась, я вместе с крышкой блока охлаждения ее пру… тяжелая, сволочь…свинцовая, да? Сейчас выйду в шлюз… вы там не ссыте, пацаны, еще три споловиной минуты…

Несколько человек выбежало из рубки.Роман посмотрел на Генерала, спросил:

— Сколько он хватанул, дед?

— Ну, если не мешкал… — Генералоткашлялся. — Рентген сто, полагаю. Пока тащит, еще чуток хватанет. Ничего,жить будет, а дети нам так и так не светят…

Роман кивнул, поднес комм к лицу:

— Орда? Блок охлаждения реактора,ищи там!

— Я нашел, командир, — донеслось изкомма. — Сними поля, пожалуйста. Стартовать буду.

— Орда!

— Командир, там меньше минуты начасиках. И снять нельзя, коробка приклеена, я все ногти оборвал… Снимай поля,командир, не трать время.

— Снять щиты! — рявкнул Роман.

— Командир, скажи Машке, она дура,только я ее все равно люблю, — почти весело сказал Орда.

Корабль тряхнуло — это стартовалаЛенкина «Мурена». Одновременно закричала пухленькая женщина, которая объяснялапро взрывчатку. Ничего нельзя было разобрать, она просто голосила, лишьвременами прорывалось «Анвар! Анвар!»

— Спасибо, командир. Встретимся… —донеслось уже не из комма, а по центральной связи.

А на экране стремительно удаляласьот корабля «Мурена» — прямо к сияющему, плещущему плазменным океаном солнцу.

На фоне пылающей фотосферы звездывзрыв выглядел очень странно — будто развернулся и погас темный цветок. Потом —на мгновение — защитные поля вокруг корабля набрали цвет, заискрились — и сновастали прозрачными.

— Если бы я раньше об этом подумал…— пробормотал я. — Если бы я раньше…

Роман медленно поднес ко рту комм.Спросил:

— Взрывчатку с «Феникса» отстрелили?

— Да, Роман, — ответили ему. —Дрейфует в сторону Плюшки… жаль, медленно… Что делать с «Фениксом»?

— Как «что»? У нас много лишнихкораблей и пилотов? Проведите дезактивацию помещений, поставьте новую крышку наблок охлаждения… в каком порядке выполнять — сами догадаетесь!

Роман обвел всех тяжелым недобрымвзглядом. Плачущую Машу увела другая женщина. Остальные толпились вокруг своегокомандира, будто надеялись услышать что-то важное, мгновенно снимающее всепроблемы.

— Хотите вернуться на Плюшку? — неглядя на нас с Леной, спросил Роман.

— После этого? — Лена горькозасмеялась. — Они нам найдут применение, пожалуй… Нет, Роман. Если позволишь —останусь. Вторым пилотом.

— Вторым не возьму, возьму третьим,— коротко ответил Роман. — Лучше иди к Катрану. Как-нибудь поделите «Феникс».

— Роман, — глядя на безучастнополыхающую звезду, сказал я, — Роман, долбани по ней. Потуши ее… пусть попляшут,гады… Роман, нельзя же так оставлять!

— Что, журналист, решил перопоменять на штык? — Роман тоже посмотрел на экран. Минуту размышлял. Потомвздохнул, пожал плечами. — Нет, Катран. Наверное, я был не прав. Наверное, этоничего не изменит. Пострадают те, кто просто живет… выживает здесь. Те, кто ни при чем. А эти… — Он снова дернул плечами. — Показывайкарту! Где Солнце? Где наше Солнце?

Мы снялись с орбиты через три часа —ровно столько времени ушло на ремонт и дезактивацию моего «Феникса».

Все это время на связь с намипыталась выйти Плюшка. И с «Праймом», и с моим «Фениксом», и с другимикораблями Ищущих. Они явно видели, что произошло, и теперь пытались понять, чтоименно нам известно.

Вначале на связь выходил кто-тонезнакомый, явно из мелких сошек. Потом Инна. Потом Вадим Эдуардович. Тонменялся от вежливого до угрожающего. Ищущим предлагали переговоры.Интересовались судьбой парламентеров и требовали пригласить нас к передатчику.В какой-то момент даже тревожно поинтересовалисьпричиной взрыва, который «засекли радары станции». После этого Роман долго исмачно, «в три этажа», выматерился.

Но на связь с Плюшкой мы так и невышли.

В рубке «Прайма» мы стояли передглавным экраном (изображение звезды сменили на спокойную картину звездногонеба) и прокладывали путь.

— Прыгнем сюда, к Голубому Щенку, —сказал Роман. — Огромная звезда… я однажды долетал до нее. Целый день болталсявокруг, любовался. Совершенно немыслимая, Солнце рядом с ней болталось бы какгорошина… Там делать нечего, даже астероидов нет. Но — красиво… Потом прыгаемвот сюда. Назовем эту желтую звезду… пускай будет — Привал. Бог весть что зазвездочка, но судя по спектральному классу — что-то солнцеподобное. Наверняканайдем планеты, ну или какой-нибудь мусор… диггерам все равно, в чемковыряться. Наработаем топлива…

— А если там не будет планет? —спросил Зиновий. — Рома, ты не забывай — нам встречались и солнцеподобные звездыбез планет!

— Еще на один гиперпрыжок топливахватит. В крайнем случае снарядим остатками топлива один корабль с диггером исинтезатором, отправим его еще в прыжок, и еще… — Роман отмахнулся. — Да неможет нам так не повезти. Законы природы везде одинаковы, лишь у одной из десяти нормальных звезд нет планет… Потом двинемся так…и вот так… Где-то здесь надо будет разбить базу на более длительный срок. Гденайдем кислородную планету — там и разобьем лагерь… пополним запасы органикидля синтезаторов пищи. На пути к Земле эту операциюпридется повторить еще раза два-три. Думаю, весь путь займет несколько месяцев.Ну, если даже закладываться на аварии, на ремонт, на отдых, на стычки с жуками…или еще с кем… Полгода — край! И мы у Земли.

— Очень у тебя все гладко, —пробормотал Зяма. — Нет, хорошо бы так… А может… прихлопнем все-таки звездочку?Уходя — тушите свет!

— Не надо, Зиновий, — мягко сказалРоман. — Не надо. Ты же знаешь, мы все равно не собирались этого делатьвзаправду.