беспечно рассмеялся на её упрёки в нетактичном поведении по отношению к молодой девушке и спросил:

— Мама, да ты её уж не в невесты ли мне прочишь?

— А хоть бы и так! Ирина — девушка скромная, умная, работящая, образованная, начитанная…

— Ну-ну, и так далее, и тому подобное, одним словом, педагог! — продолжал смеяться Борис. — Но я-то пока жениться не собираюсь, а когда соберусь, так она совсем старухой будет, ведь она и так старше меня!

— Ах, Борька, какой ты ещё легкомысленный и глупый мальчишка! А это хорошо, что про тебя здесь болтают, что ты к каждой шкотовской девчонке льнёшь? А сейчас в Новонежине ты и вообще чёрт знает с кем связаться можешь…

— Успокойся, мама, не такой уж я глупый мальчишка, как ты думаешь, кое-что соображаю! Ну, а эта твоя Ирина мне не только совсем не нравится, а даже просто противна! Поэтому, если она обиделась, то это даже и лучше. Не будем больше о ней говорить!

Конечно, этот разговор происходил в отсутствии Якова Матвеевича, он таких вольных разговоров не любил и, если бы они ему стали известны, то за них досталось бы и жене, и сыну.

Кстати сказать, и Анна Николаевна к этому вопросу больше никогда не возвращалась. Она по поведению сына поняла, что у него в сердце уже занял кто-то место, и поэтому с Ириной более не приставала.

С Михайловыми же семья Алёшиных продолжала сохранять довольно долго дружественные отношения. Но мы, как всегда, забежали вперёд и немного отвлеклись от основного рассказа, вернёмся к нему, ведь большую часть времени Борис проводил в Новонежине.

После репетиций, собраний, а часто и после спектаклей, Борис и Фёдор, как правило, заходили на два-три часа, а иногда всего на несколько минут, к своим друзьям-учительницам — Полине Медведь и Харитине Сачёк. Правда, последнюю все, в том числе и Борис Алёшкин, уже давно называли просто Тиной.

Появившись в квартире, парочки разъединялись: Федя и Поля скрывались за перегородкой в полутьме и начинали целоваться, а Тина и Борис оставались в светлой большой комнате, обменивались впечатлениями о только что прошедшем вечере, занимались стенгазетой, или Тина садилась за тетрадки, а Боря усаживался в уголок и читал какую-нибудь книгу. Между ними поцелуи были большой редкостью и обычно случались в момент ухода ребят, в сенях, в полной темноте.

И не то чтобы Тина Сачёк вызывала в нём какое-либо отвращение, как, например, Ирина Михайлова, нет, ему было очень приятно сидеть с ней вот так, рядом, говорить, смеяться над кем-нибудь, подтрунивать, слушать скрип её пера, что-то исправляющего или вычёркивающего в лежащих перед нею тетрадках. Ему было приятно спорить с умной начитанной девушкой по какому-нибудь вопросу, в том числе и политическому, но стремления обнять её, поцеловать у него не было. Целуя её на прощание, он как бы выполнял какой-то ритуал. И когда Фёдор рассказывал ему об упоительном ощущении, которое он испытывал при страстных поцелуях Полины, и сообщал, что сегодня ему было позволено подержаться за её грудь, Борису становилось смешно и даже немного противно…

Глава тринадцатая

После первого же комсомольского собрания, где на Бориса была возложена нагрузка — пионервожатый, он явился к концу уроков в школу, и сперва в четвёртом, а затем и в пятом классах I ступени провёл запись в пионеры.

Несмотря на то что он подготовил и произнёс перед школьниками довольно горячую речь, объяснявшую сущность и значение пионерской организации — смены комсомола, внучат Ленина — запись в отряд прошла не особенно удачно. Большинство ребят, видимо, боялись записываться, не зная, как на это посмотрят их родители. Но тем не менее из двух классов удалось создать отряд численностью в 12 человек.

К этому времени в комсомольскую ячейку из Владивостокского укома РЛКСМ пришла инструкция, напечатанная на машинке, объяснявшая структуру пионерской организации, её цели и задачи, она содержала также и текст торжественного обещания, даваемого ребятами при вступлении в пионеры.

В числе первых пионеров новонежинского отряда были Нина и Клава Сердеевы — сёстры Фёдора, Валя, Лида и Миша Фишер — дети станционного механика водокачки, по национальности немца, сын старшего брата секретаря ячейки РКП(б) Емельянова, младшие сестрёнки секретаря ячейки Хужего, председателя сельсовета Середы и другие.

Первый сбор назначили на ближайшее воскресенье, опишем его.

К двум часам в зале школы собрались записавшиеся и ещё человек 20 любопытствующих школьников. Из взрослых на сборе присутствовали секретарь ячейки РЛКСМ Хужий, Фёдор Сердеев, Полина Медведь и Харитина Сачёк.

Ребята расселись на скамейках перед сценой, а комсомольцы сели за стол, стоящий на ней. Борис построил всех записавшихся в отряд перед этим столом, вызвав их на сцену, зачитал им текст торжественного обещания, которое они хором повторили, и раздал каждому треугольные куски кумача — галстуки, показал, а некоторым и помог их завязать.

Материю для галстуков покупали на свои деньги, а кроили их и подшивали Тина с Полей. У Бориса тоже был надет галстук.

После вручения галстуков он встал в одну шеренгу с пионерами. Все они по команде Хужего приняли положение «смирно» и когда тот воскликнул:

— Пионеры, к борьбе за рабочее дело будьте готовы! — все ребята подняли руки в пионерском салюте и хором ответили:

— Всегда готовы!!!

Затем избрали совет отряда из трёх человек, в него вошли самые старшие пионерки, председателем была избрана Валя Фишер.

После этого все вновь расселись на скамейки, совет отряда занял место за столом, из-за которого ушли комсомольцы. Борис зачитал план работы отряда, составленный им заранее, план утвердили. На этом официальная часть сбора окончилась. По предложению вожатого стали разучивать пионерские песни и прежде всего пионерский гимн: «Взвейтесь кострами, синие ночи…»

С этого времени комсомольцы из школы ушли, предоставив Борису в дальнейшем руководить пионерами самому, задержался лишь только Федя Сердеев. И это было хорошо, потому что без его помощи с изучением песен справиться Борис бы не сумел. А так, при его поддержке и подборе мелодии песен на фисгармонии уже в этот первый день, кроме пионерского гимна, были выучены ещё несколько комсомольских песен.

Закончить сбор Борис решил занятиями физкультурой, вольными гимнастическими упражнениями. В то время в школах физкультуру не преподавали и, кроме игр на переменах в догонялки или прятки, сельские ребята никакого физического развития не получали, а в инструкции по работе с пионерами указывалось на необходимость физического воспитания пионеров.

Борис хорошо помнил те упражнения, которые ещё в гимназии показывал учитель гимнастики и которые учащиеся с таким удовольствием