Меня зовут Анита, мне семнадцать лет, и яучусь в старшем классе школы Бэрринджера в Ньюарке, штат Нью-Джерси. Я такстыжусь своего тела, хоть все говорят, что я не толстая. Я хочу выглядеть, какмодели, фотографии которых вы печатаете в вашем журнале. Каждый месяц я жду,когда придет новый номер «Подиума», хоть моя мама и говорит, что это глупо –тратить все карманные деньги на журнал мод. Она не понимает, что это моя мечта,но ведь вы понимаете, правда? Это была моя мечта, еще когда я была совсеммаленькой, но я не думаю, что она когда-нибудь сбудется. А знаете почему? Уменя очень плоская грудь, а бедра очень широкие, совсем не такие, как у вашихмоделей, и это очень меня мучает. Я спрашиваю себя, хочу ли я так жить, иотвечаю: нет, я хочу измениться, я хочу быть красивой, хочу радоваться жизни, имне так нужна ваша помощь! Я хочу стать другой, хочу любоваться в зеркало насвою грудь и свои бедра, хочу, чтоб они были такие, как в самом лучшем журналев мире!

Миранда, я знаю, что вы хороший редактор ихороший человек, и вы можете сделать меня другой, и, честное слово, я буду вамвсю-всю свою жизнь благодарна. Но если вы не можете сделать меня другимчеловеком, может, вы подарите мне на выпускной красивое платье? У меня нетпарня, но мама говорит, что девушка может пойти и одна, и я пойду. У меня естьодно старое платье, но оно ни от какого ни от дизайнера и совсем не похоже нате, какие вы показываете в «Подиуме». Мои любимые дизайнеры: Прада (1), Версаче(2), Джон Пол Готье (3). Мне много кто нравится, но вот этих трех я особеннолюблю. У меня нет никакой их одежды, и я даже никогда не видела ее в магазине(я не знаю, может, в Ньюарке нет таких магазинов, но если вы знаете, скажитемне, я хоть приду и посмотрю на все это вблизи). Я видела такую одежду только в«Подиуме» и влюбилась, просто-таки влюбилась в нее.

Не буду больше вам надоедать, но я хочу, чтобвы знали, что, если даже вы выбросите мое письмо, я все равно буду ждать и будупокупать и читать ваш журнал, потому что я люблю моделей и одежду, и, конечно,я люблю вас.

С уважением, Анита Альварес.

P.S. Мой номер телефона – 555-555-3948.Напишите мне или позвоните, но, пожалуйста, до 4 июля, потому что мне так нужнокрасивое платье! Я люблю вас!! Спасибо!!!

Письмо пахло «Джин Нейт» – похоже, этутуалетную воду с резким, бьющим в нос запахом любят все девочки-подростки. Ноне от этого сжалось мое сердце, и не от этого ком подкатил к горлу. Да скольковокруг таких вот Анит? Маленьких девочек, у которых в жизни так мало радостей,что на себя, свою суть и свою значимость они смотрят сквозь призму ценностей«Подиума»? Сколько их – тех, кто преклоняется перед этой женщиной, дирижирующейвеликолепной симфонией обольщения, – преклоняется, несмотря на то что она незаслуживает и сотой доли их восхищения? Сколько их, этих девушек, которые ипонятия не имеют о том, что объект их преклонения – одинокая, несчастная,жестокосердная женщина; женщина, которая недостойна того, чтобы ей служили юныеневинные души?

Мне хотелось плакать из-за Аниты и всех ейподобных, кто тратил столько сил, пытаясь преобразиться в Шалом, Стеллу илиКармен, всех, кто старался польстить ей, произвести на нее впечатление, – а оналишь закатывала глаза, пожимала плечами и выбрасывала их письма, тут же забываяо девушке, которая прислала ей частичку своей души. Но я не плакала – яспрятала листок в ящик стола и поклялась сделать все, чтобы помочь этойдевочке. Ее письмо было даже более отчаянным, чем прежние, а вокруг былостолько дорогого шмотья, что мне не составит труда подобрать ей что-нибудьприличное на выпускной.

– Слушай, Эм, я сейчас сбегаю вниз, посмотрю,не появилась ли «Женская одежда». Что-то ее сегодня нет слишком долго. А тебепринести что-нибудь?

– Как насчет диетической колы?

– Да, конечно. Сейчас. – И я побежала миморасставленных по коридору вешалок к лифту; у двери, ведущей на служебнуюлестницу, я услышала голоса Джессики и Джеймса: они курили и сплетничали о том,кто же придет на сегодняшний банкет Миранды. Ахмед в конце концов разродилсяномером «Женской одежды», и я вздохнула с облегчением. Я взяла баночкудиетической колы для Эмили и пепси для себя, но потом подумала и себе тожевзяла диетическую. Разница во вкусе и удовольствии не стоила неодобрительныхвзглядов и комментариев, которые непременно встретят меня на обратном пути.

На обложке журнала была помещена фотографияпоследствий землетрясения, и я так на нее загляделась, что даже не заметила,как раскрылись двери лифта. Краем глаза я заметила что-то зеленое, оченьхарактерный зеленый цвет. У Миранды был твидовый костюм от Шанель как разтакого оттенка – я прежде ничего подобного не видела, и он мне оченьпонравился. Интуитивно я уже все поняла, но взгляд мой устремился в кабинкулифта, и нельзя сказать, что я очень удивилась, разглядев там Миранду, которая,в свою очередь, тоже уставилась на меня. Она стояла прямая как палка, сволосами, тщательно собранными на затылке, и глаза ее неотрывно смотрели на моеиспуганное (не иначе) лицо. У меня не было выбора; мне пришлось зайти в лифт.

– Э… доброе утро, Миранда, – сказала, вернее,прошептала я. Двери закрылись, в лифте были только она и я – на всю дорогу всемнадцать этажей. Она ничего не ответила на мое приветствие, а вместо этогодостала кожаный органайзер и принялась перелистывать страницы. Мы стояли совсемрядом, молчание становилось все тягостнее. Интересно, узнала ли она менявообще? Может ли быть так, чтоб она не узнала свою секретаршу, котораяпроработала у нее уже черт знает сколько месяцев? А может, я просто слишкомтихо сказала «доброе утро»? И почему она не спросила меня сразу же об азиатскомресторане, и о том, заказала ли я новый фарфор, и о том, все ли готово длясегодня для его вечера? Она вела себя так, будто, кроме нее, в лифте никого небыло – или, что вероятнее, не было ничего, достойного внимания.

Прошла, наверное, целая минута, прежде чем язаметила, что мы никуда не движемся. О Господи! Она, без сомнения, былауверена, что это я должна нажать на кнопку, а я была слишком ошеломлена и дажене пошевельнулась. Теперь я медленно, осторожно протянула руку, нажала кнопкусемнадцатого этажа и инстинктивно поджалась, ожидая, что раздастся взрыв. Но мылегко устремились вверх, и я даже не могла бы точно сказать, заметила ли она,что до сих пор лифт стоял.