– Мэм, я уже двадцать раз сказал вам и говорюеще раз; мы не помещали такой заметки. Я знаю, что у миз Пристли не все впорядке с головой, и не сомневаюсь, что она вертит вами как хочет, но я же немогу родить вам эту статью! Это вы понимаете? – услышала я от сотрудника«Пост», которому, хотя он и писал для «Шестой страницы», было дано заданиеразобраться со мной. Он искренне хотел мне помочь, но и его терпению пришелконец. По другой линии Эмили говорила с кем-то из их внештатныхкорреспондентов, пишущих отзывы о ресторанах. Еще я заставила Джеймса позвонитьодному из его «бывших», работающему в отделе рекламы, в надежде, что он хотьчем-то нам поможет. Было уже три часа дня – прошли целые сутки после того, какона потребовала найти заметку, я в первый раз не выполнила ее приказаний.

– Эмили! – раздался голос Миранды из глубинкабинета. – Да, Миранда? – Мы обе вскочили, не зная, к которой из нас онаобращается.

– Эмили, я слышала, как вы только что говорилис человеком из «Пост», – произнесла она, адресуясь ко мне. Настоящая Эмили с облегчениемсела на свое место.

– Да, Миранда, я звонила им. Я говорила стремя разными людьми, и все они утверждают, что на прошлой неделе в Манхэттенене открылось ни одного нового ресторана азиатской кухни. Может, это былораньше? – Нетвердой походкой я приближалась к ее столу, не сводя глаз с черныхбосоножек от Джимми Чу (десятисантиметровый каблук), которыми снабдил меняДжеффи.

– В Манхэттене? – Она казалась удивленной,раздосадованной и оскорбленной одновременно. – А кто говорит о Манхэттене?

Пришла моя очередь удивляться.

– Ан-дре-а, ведь я же пять раз – не меньше –сказала вам, что это заметка о новом ресторане в Вашингтоне. На следующейнеделе я еду туда, и мне надо сделать заказ. – Она склонила голову и недоброулыбнулась. – Неужели это так трудно?

Вашингтон? Она пять раз говорила мне, что этотресторан в Вашингтоне? Не может быть. Она совсем свихнулась или просто получаласадистское наслаждение, глядя, как схожу с ума я. Но я и впрямь была идиоткой,за которую она меня принимала, – и снова заговорила, не подумав.

– Миранда, видите ли, я совершенно уверена,что «Нью-Йорк пост» не помещает отзывов о вашингтонских ресторанах. Они даютматериал только о ресторанах Нью-Йорка.

– Вы думаете, это смешно, Ан-дре-а? Это вы такхотите доказать, что у вас есть чувство юмора? – Улыбка исчезла, она всяподалась вперед – точь-в-точь стервятник, описывающий последние круги надбеззащитным цыпленком.

– Э-э… нет, дело не в этом, Миранда. Я простодумала…

– Ан-дре-а, я уже двадцать раз сказала вам,что мне нужна заметка из «Вашингтон пост». Вы, конечно, слышали о существованииэтой маленькой газетки, верно? В Нью-Йорке есть газета «Нью-Йорк таймс», а вВашингтоне тоже есть своя газета. Догадываетесь, что к чему? – Это было ужебольше, чем издевка: еще немного, и она заговорит со мной как с младенцем.

– Я сейчас же достану вам этот материал, –произнесла я так спокойно, как только могла, и тихо пошла из кабинета.

– Да, и вот что, Ан-дре-а! – Сердце у меня таки подскочило. – Сегодня вечером вы должны быть на банкете и встречать гостей.Это все.

Я взглянула на Эмили; она была так жерастеряна, как и я.

– Я правильно расслышала? – шепнула я, Эмиликивнула и жестом поманила меня к себе.

– Я этого боялась, – проговорила она с видомхирурга, сообщающего членам семьи пациента, что у их мужа и отца обнаружен раклегкого в последней стадии.

– Но она не может требовать этого всерьез.Сейчас уже четыре часа, банкет начинается в семь. Там все будут в вечерних туалетах,я не могу туда пойти. – Я снова, не веря своим глазам, посмотрела на часы ипопыталась припомнить ее точные слова.

– Да нет, она вполне серьезно, – проговорилаЭмили, снимая телефонную трубку, – я помогу тебе, идет? Разыщи, пока она неушла, эту заметку из «Вашингтон пост» – Юрий заедет за ней через пятнадцатьминут, ведь ей надо еще сделать прическу и макияж. А я достану тебе платье ивсе остальное. Не волнуйся, мы с этим справимся. – И она принялась названиватьпо телефону и вполголоса отдавать приказания.

Я застыла на месте, тупо уставившись впространство, но она, не глядя на меня, махнула рукой, и я вернулась креальности.

– Иди, – шепнула она с несвойственным ейсочувствием. И я пошла.

– Тебе нельзя в таком виде в такси, – сказалаЛили, когда я неумело, словно первый раз в жизни, начала тыкать щеточкой вресницы, – это же вечернее платье. Господи, да вызови ты машину!

Она еще немного понаблюдала за моимимытарствами, потом выхватила у меня неуклюжую щеточку и сама накрасила мнересницы.

– Наверное, я так и сделаю, – вздохнула я, всееще внутренне бунтуя против того, что мне предстоит провести вечер пятницызакованной в строгое платье, приветствуя не отличающихся хорошими манерами нуворишейиз Джорджии и Северной и Южной Каролины и старательно изображая любезность насвоем кое-как накрашенном лице. На все про все – найти платье, сделать макияж,приготовиться, перекроить свои планы на выходные – у меня было только три часа,и в запарке я совершенно упустила из виду собственную транспортировку.

Работа в одном из самых престижных журналовмод в мире (сколько девушек были бы готовы ради нее на что угодно!) имеет своипреимущества, и к 4.40 я уже была счастливой обладательницей шикарного длинногочерного платья от Оскара де ла Ренты, которое великодушно одолжил мне Джеффи,добрый дух нашей кладовой и большой любитель всяких женских штучек. («Детка,если тебе нужно вечернее платье, лучше Оскара тебе не найти. А сейчас нестесняйся, снимай брючки и примерь-ка это, доставь Джеффи удовольствие». Япринялась расстегивать кнопки, и он задрожал. Я спросила, неужели его таквозбуждает мое полуобнаженное тело, а он ответил, что, конечно же, нет, простоэто отвратительно, когда так видны резинки от нижнего белья.) Отдел модыраздобыл пару серебристых босоножек моего размера от Маноло, а Саманта изотдела аксессуаров подобрала эффектную серебристую сумочку на длинной цепочкеот «Юдит Либер». Я было проявила интерес к сумочке-косметичке от Кельвина Кляйна,но она только фыркнула и протянула мне «Юдит». Стеф колебалась, предложить лимне к платью ожерелье-ошейник или подвеску, а Элисон, новоиспеченный редакторотдела красоты, созвонилась с маникюршей, которая работала по вызову.

– Без пятнадцати пять она будет вконференц-зале, – сказала мне Элисон по внутреннему телефону, – у тебя ведьчерное платье, да? Пусть она возьмет Шанель, рубиновый красный цвет. И пустьзапишет на наш счет.