– И ловят?

– Себя не помня от рвения, – сказал Сварог, похлопалего по плечу и прошел в залу для благородных, где к нему навстречу бросилсяПаколет:

– Командир, там…

– Малиновые драгуны, – сказал Сварог. – Десятьштук. Плюс кадет. Плюс коняшки. Где они обосновались?

– В «Кошке и окороке». Лошади там же, в конюшне. Драгуныпьют, но на ногах еще держатся вполне уверенно.

– Будем бить, – весело сказал Бони.

– Командир, а может, ты их как-нибудь усыпишь? –воодушевился Паколет. – Бабка сама не умела, но говорила, что если умеешь,дело нехитрое…

– Точно, – сказал Бони. – У нас один…

– А я вот не умею, – сказал Сварог. – Придетсябить, в самом-то деле… Только без особых увечий, а то от нашего удальствапосторонним и так выходят сплошные неприятности…

– Сделаем, – кивнул Бони с загадочной ухмылкой.

Паколет помчался снимать с караулов Лаверлина и тетку Чари.Шедарис вскорости объявился сам – он независимо от Паколета набрел на «Кошку иокорок». Когда все собрались, Сварог, самую чуточку хмельной от азарта, сказал:

– Вопросов два. Принцесса, умеете ли вы быстро и ловкоседлать коня? И знакомо ли нашему Паколету благородное искусство кабацкойдраки?

Принцесса и Паколет кивнули.

– Тогда диспозиция проста, как здешний бургомистр, – сказалСварог. – Принцесса с Шедарисом идут в конюшню, быстренько седлаютдрагунских лошадей, вообще всех пригодных, какие там попадутся. Мара следит,чтобы им в этом не помешало всякое хамье, – только не увлекаться, кошка.Все остальные со мною, бравым, во главе, сидят в трактире, и, если конокрадскиеразвлечения будут замечены раньше времени, по моему сигналу начинают швырятьсястульями, но тактично…

…Песню о короле Амдараке и мельничихе они заслышали, недойдя еще до «Кошки и окорока» уардов пятьдесят. Драгуны орали весьманемелодично, но с поразительным задором. Шла истинно гвардейская гульба, нотабуреты и посуда из окон пока что не летали. Назначенная в конокрады троица сделовым видом направилась в конюшню и исчезла за широкой двустворчатой дверью.Тут же там кто-то охнул, и настала тишина, только слышно было, как всхрапываюткони, а один, норовистый, зло завизжал. Самое время пустить в дело фамильноеискусство графов Гэйров. Сварог прижал ко рту ладони, сложив пальцы домиком,дунул в ту сторону, шепнул надлежащие слова. Храп и перестук копыт тут жепрекратились. «Цены мне нет, – гордо подумал Сварог, направляясь втрактир. – Но среди славных предков, чует душа, были-таки конокрады…»

Гвардейцы вперемежку с визжащими девками устроились за тремясдвинутыми столами, вокруг которых зияла почтительная пустота – местныетеснились по углам. Только пятеро гуртовщиков устроились поближе к драгунам.Девки при них не было ни единой, и, судя по хмурым лицам верзил в серыхкафтанах со снольдерскими гильдейскими бляхами, им пришлась поперек душипроведенная драгунами тотальная мобилизация доступного прекрасного пола. Виднобыло, что здесь и до Сварога вызревала добрая потасовка.

Сварог сел так, чтобы видеть в окно дверь конюшни. Драгунына его компанию пока что внимания не обращали, да и остальные тоже. Хозяинпринес вина. Облик у хозяина был страдальческим – в предчувствии неминуемогопогрома заведения.

Садясь, Сварог мимолетно взвесил в руке табурет – в самыйраз. Бони с Паколетом сноровисто проделали то же самое. Тетка Чари задумчивокоснулась заткнутых за голенище грушевидных нунчак – похоже, тех самых,которыми усмиряла пьяниц в Пограничье. Мешок Шедариса, завернутый в плащпулемет Бони и виолон Леверлина оставили в сенях. Все было в порядке.

– Жалко будет, если уйдем тихо, – сказал Бони. Сварогхмыкнул.

– Разносить трактир в черепки – это высокоеискусство, – поведал Бони. – Как у вас в городах говорят, изящное.Мы, скатурцы, всегда разносили соседние, на любой ярмарке, а вот в нашем селетакое никакому соседу учинить не удавалось…

– Ты ногами под столом не дрыгай, – сказалСварог. – Попадешь по топору, он тебя без ноги оставит.

Верзила охнул:

– Командир, на свете есть только один такой топор…

– Подкованный ты парень, я смотрю, – сказал Сварог.

– Память о старых временах, командир, лучше всего у крестьяни сохраняется. А также песни, предания, заклинания и обряды. Города живутбыстро и беспамятно, а у нас жизнь течет по налаженному кругу, и мало чтоменяется за века. Был у нас один старичок, он бы, не сходя с места нарисовалкарту Талара до Шторма. – Бони понизил голос. – И про те времена, чтостояли до летучих замков, можно было кое-что услышать. Жаль, я бродяжничал,раньше-то и не особенно слушал, а теперь спросить не у кого…

Сварог смотрел в окно.

– Кто его знает, чем все кончится, – сказал вдругБони. – Так что предупреждаю заранее: как только достану эту штуковину,тут же перебирайтесь мне за спину, а то и сами попадете под веселье…

Он вытащил толстый железный футляр, в каких охотники носятпорох и кремни, свинтил крышку, медленно перевернул, крайне осторожно вытряхнулоттуда что-то завернутое аккуратно в обрезок шерстяной ткани, продолговатое.Костяная дудочка, очень старая на вид, вся покрытая тонюсенькими темнымитрещинами. Столь же осторожно уложил ее назад, пояснив:

– От деда осталось. Вот кто умел…

Сварог вопросительно поднял брови. Леверлин, напротив,преспокойно спросил с видом знатока:

– Самопляска или пугалочка?

– Самопляска, – Бони глянул на него с уважением. –Видел?

– Читал.

– Ну да, в городах у вас все эти дела давно повывели подкорень, а в деревнях, особенно в глуши, кое-что и припрятали со старых временот бдительного небоскребного ока… Если потихоньку, только для своих – ни тебеогласки, ни урона. – Покосившись на Сварога, он смущеннооткашлялся. – Да какая там магия, пустячки для домашнего хозяйства…

– Не у вас одних, – хмыкнул Сварог, глядя наПаколета. – Ох, не у вас одних. И Шедарис мимоходом проговорился пропустячки Вольных Топоров, и городах кое-что осталось. И даже…

Он резко обернулся к окну – в конюшне вдруг бухнул мушкетныйвыстрел. Один из драгунов вскочил, отпихнул девку и с видом моментальнопротрезвевшего помчался к выходу. Вскоре Сварог увидел, как он несется по дворуи исчезает в конюшне. Остальные драгуны, покосившись вслед, из-за столов неполезли, но все же иные выжидательно поглядывали в окно. Почему выстрелвсполошил именно этого усача? Его мушкет, что ли? Шедарис как-то хвастался, чтознаток определит выстрел знакомого оружия посреди любой канонады…

– Начали, – сказал Сварог, приподнимаясь.

– Погоди, командир, – Бони решительно взмыл стабурета. – Нельзя порочить славное искусство, дай-ка я сам разожгу…