– Но фигурка не продана. Она лежит втайнике, – напомнила я.

– Да не знаю я, – рассердиласьАся, – может, ее на черный день сохранили.

– Следовательно, Матвей киллер?

– Верно.

– Не так уж много лет прошло, –медленно сказала я, – не два столетия. Проводница Нечипоренко жива, Бирквполне еще бойкая, Жозя на своих ногах. Правда, у старушки с головой напряг, ифизически она ослабла, но ведь пока еще на этом свете!

– Вы к чему сейчас клоните? –удивилась Ася.

– Следовательно, в твердом уме и здравойпамяти вполне могут быть и ближайшие родственники тех, кого убил МатвейКолосков!

– Верно, – согласилась Рогова.

– Если я найду список жертв и изучу его,то пойму, кто скинул Дану из окна, – закончила я. – Теперь яабсолютно уверена: моя бедная подруга ни при чем! Она лишь средство, при помощикоторого хотели заставить мучиться Жозю. Убить старуху легко, намногоизощреннее оставить ее одну, без помощницы, любимой Даны. Алик с матерью дажене разговаривает, а его вторая жена на редкость жадная дрянь. Нет, объектпреступника Жозя! Все сомнения отпали.

– Дело за малым, – хмыкнулаАся, – добыть список убитых людей. Если он, конечно, есть.

– Жозя ничего не тронула в кабинете мужа,и если такая бумага была, то она там. – Я вскочила на ноги. – Сегодняже ночью и поищу. Колоскова спит очень крепко. Вполне вероятно, что имеютсянекие записи Матвея Витальевича.

– Попробуйте, – кивнула Ася, –я буду помогать. Мне нужны те же бумаги!

– Лучше я пороюсь самостоятельно, но, еслине получится разобраться, завтра позову вас, – пообещала я.

Дождавшись полуночи, я прокралась в кабинетМатвея Витальевича. Не успела переступить порог, как меня охватил ужас. Выкогда-нибудь заходили ночью в безлюдный музей? Нет? И не пробуйте, испытаете нелучшие ощущения.

До сегодняшнего дня я ни разу не заглядывала вмемориальное помещение и сейчас была откровенно напугана. Темные шкафы нависалисо всех сторон, тяжелые драпировки были тщательно задернуты – очевидно, Жозяопасается, что лучи света испортят мебель. Я щелкнула выключателем –старомодная люстра из хрусталя вспыхнула слишком ярко, и мои глаза невольнозажмурились. Потом чуть-чуть приоткрыла веки и увидела огромный письменный столна львиных лапах, здоровенное рабочее кресло, лампу под зеленым абажуром,стопки каких-то бумаг, гору книг и авторучку, сиротливо лежавшую возле круглойжелезной коробочки с надписью «Монпансье» на крышке. Большая деревяннаялестница была прислонена к одному из застекленных стеллажей, пол закрывалтемно-бордовый ковер, у стены громоздился глубокий диван, около него темнелакорзинка. Я ощутила легкий запах мужского одеколона. Время здесь словноостановилось.

На секунду мне показалось, что Матвей не умер.Он просто спрятался тут, не выходит из кабинета, сидит, пишет, не желаетобщаться с посторонними.

И тут драпировка на окне зашевелилась…Взвизгнув, я выскочила в коридор и, чувствуя, как бешено колотится от ужасасердце, влетела в свою спальню и рухнула на кровать. Нет, спасибо, я неспособна одна делать обыск в кабинете! Завтра прихвачу с собой Асю, а сейчаспопытаюсь уснуть.

За дверью послышалось тихое царапанье.Очевидно, Муся пытался пролезть ко мне.

– Не шуми, – дрожащим голосомсказала я, – все равно не пущу. Твое место в холле, там и спи. Створказакрыта, а ручку, слава богу, тебе не повернуть!

И тут латунный кругляш начал медленношевелиться. У меня парализовало ноги.

Некстати вспомнилась мать Раисы. Старухазапрещала маленькой Вилке заглядывать в полуразрушенный сарай, стоявший вдальнем углу ее участка.

– Не смей в него заходить, – зуделаона, – там когда-то Митька Косой повесился, и теперь в развалюхепривидение живет. Оно мирное, никого не трогает, своим делом занято. Но еслидверь приотворить, призрак свободу почует, и тогда беды не миновать. Начнет натебя охотиться, пока не убьет…

Бабка запугала меня по полной программе! Язареклась приближаться к сараюшке ближе чем на десять метров.

Став взрослой, я сообразила, что старуха,вероятно, хранила в дощатом сооружении нечто опасное для ребенка, ну, допустим,бензопилу, и поэтому рассказывала сказки, не хотела, чтобы шебутная девочкапоранилась. Но сейчас я снова превратилась в дрожащую малышку и в ужасеподумала: «Вдруг бабка была права? Ну зачем я заходила в кабинет к Матвею?Может, его привидение жаждет мести?»

Дверь приоткрылась, в проеме замаячила мужскаяфигура. Я сжалась в комок.

– Пожалуйста, не кричи, – прошепталнезваный гость.

– Здрассти, Матвей Витальевич, – елеслышно произнесла я, – простите, если побеспокоила. Не хотела вастревожить, но мне необходимо выяснить… э… в общем… ну… про птичек с Курил!

В ту же секунду я прикусила язык. И обругаласебя: Вилка, ты удивительная идиотка! После этих слов призрак Матвеяокончательно рассвирепеет и точно убьет тебя! Надо обороняться!

Ноги отмерли, я вскочила, схватила с тумбочкиполуторалитровую бутыль с минеральной водой и приготовилась к бою.

– Сядь, – прошипело привидение ивключило свет. Не верхний, а торшер, уютно устроившийся у комода.

Двадцатипятиваттная лампочка горела тускло, ноя мигом узнала вошедшего и вскрикнула:

– Альберт!

Одним прыжком бывший муж Даны преодолелрасстояние между нами и прошипел:

– Тише!

– Вор! – не успокаивалась я. –Сначала жена приезжала, теперь муженек приперся! Затеяли охоту на птичку? Ненадейтесь! Вам ее не найти!

– Какая жена? – удивился Альберт.

– Твоя, – заявила я. – Или тыне знаешь о визитах сюда своей Лидочки?

– Нет! – вытаращил глаза Алик.

Я заморгала, потом уже с меньшей уверенностьюпробормотала:

– Думаю, ты врешь. Зачем сюда влез?

Из коридора послышался шорох. Алик живопогасил свет, открыл трехстворчатый гардероб и ткнул пальцем в его нутро.

– Лезь! – одними губами сказал он.

По непонятной причине я повиновалась и юркнулав шкаф. Альберт схватил одеяла на моей кровати, ловко сформировал некое подобиележащей человеческой фигуры, нырнул в шифоньер, схватил меня за руку, прижал ксебе и шепнул на ухо: