— Мне очень жаль. — перебил Сонгон, однако в его голосе не ощущалось ни капли сожаления. Скорее, он говорил с ним как госслужащий, выслушивающий жалобу от очередного недовольного гражданина. В нем не осталось ничего от порнофила с плохой кредитной историей, каким Киен знал его все эти годы. — Но согласитесь, вы ведь поступили бы точно так же, окажись вы на моем месте.

— Ну да.

Только теперь он начал постепенно осознавать произошедшее. Так вот откуда взялся приказ № 4. Его воображение рисовало ему какого-нибудь преемника Ли Санхека, одержимого педанта с неколебимой преданностью Партии и явными признаками навязчивого невроза, который, случайно наткнувшись на личное дело Киена, счел подозрительным то, что тот все еще находился в Сеуле, и решил всеми способами добиться приказа о возвращении. Однако вполне возможно, что за последние несколько лет вокруг Киена развернулось жестокое, но устрашающе молчаливое противостояние, а он во всем этом был чем-то вроде ловушки для тараканов, спрятанной где-то в дальнем углу под раковиной: с виду она полностью отделена от внешнего мира, но в действительности запах приманки неумолимо разливается во все стороны. Сам по себе он не был ни опасен, ни безопасен. Однако в какой-то момент тонкий баланс сил в этом противостоянии был нарушен.

Разумеется, все эти догадки могли быть ошибочными. Киен четко понимал лишь то, что он ничего не знал и что в дальнейшем это вряд ли как-то изменится.

Позади послышался еще один голос. Сонгон спешно привстал с места и в неуклюжем поклоне поздоровался с кем-то. Перед скамейкой стоял мужчина в сером жилете. Он подал Сонгону знак головой, и тот вышел из тени глициний и послушно удалился.

— Здравствуйте! Меня зовут Чон. Или, как меня называют ребята в отделе, командир Чон.

Представившись, он подсел на скамейку к Киену и достал из кармана пакетик с фисташками.

— Угощайтесь.

— Нет, спасибо.

— Ну не стоит так. Хотя бы попробуйте. Это калифорнийские. Фисташки ведь лучше всего растут в сухом климате. Тогда они получаются такими как надо: снаружи крепкие и твердые, а внутри сочные и мягкие.

— Хорошо, давайте. — Киен взял фисташки и закинул пару орешков в рот.

— Вы давно в этом районе живете?

— Лет пять уже.

— Дом, наверное, неплохо вырос в цене за это время.

— Да, есть немного, но с квартирами в Каннаме, конечно, не сравнить.

— Я тоже года четыре назад купил квартирку в Чунге, сто тридцать два квадрата. То ли из-за того, что вокруг много хороших частных школ, она с тех пор прилично подорожала.

На этом их разговор ненадолго прервался. В темноте раздавался лишь шелест пакетика из-под фисташек и хруст орешков. Мимо скамейки прошли еще несколько школьников, возвращающихся с вечерних курсов.

— Насколько я знаю, у вас есть дочь?

— Да, есть.

— В школе хорошо учится?

Киен уронил скорлупу от фисташек себе под ноги.

— Да, учится хорошо и умная не по годам, вся в маму.

— Ay моего вот один баскетбол на уме, за книги никак не усадить. Вот уж головная боль.

— Ну, может, у него талант к спорту.

— Хорошо бы, если так, конечно… Кстати, у вас очень красивая жена.

В молчании Киена читался вопрос.

— Ах, нет, что вы, не поймите меня неправильно. Мы просто приставили человека к месту работы вашей супруги на случай, если вы решите ее навестить. Скорее всего, она даже и не заметила ничего.

Киен прикрыл глаза и на миг представил Мари. Она лежала с раздвинутыми ногами и отдавалась двоим молодым мужчинам. Он в ужасе снова открыл глаза. Ему вдруг подумалось, что все эти сцены вполне могли бы транслироваться где-то в прямом эфире как какое-нибудь реалити-шоу.

— Если я сам сдамся…

— Мы устроим все так же, как для остальных двоих.

— Остальных двоих?

— Бросьте, вы же сами уже обо всем догадались. Это чем-то похоже на подачу налоговой декларации. Можно сделать все самому, но это не всегда оказывается выгодно. Вам это должно быть знакомо, вы ведь тоже своего рода предприниматель. Просто считайте нас чем-то вроде налогового агентства: поручите это дело нам, и мы сами сделаем все как надо, а от вас всего лишь требуется заплатить небольшую комиссию.

— Комиссию…

— Но так будет выгодно для всех. Вы же слышали о сравнительном преимуществе в международной торговле? Вот и здесь нечто подобное. Вы даете нам то, что нас интересует, а мы взамен обеспечиваем вашу безопасность. Это ведь как раз по нашей части.

— Это правда?

— Даже если за вами подошлют кого-нибудь с Севера — хотя это еще под вопросом, учитывая, что у них там сейчас туговато с долларами, — или если в прокуратуре что-то учуют, главное, чтобы мы с вами сработались и помогали друг другу, а там уж проблем особых не будет. Сами понимаете, тут вам не рядовое уголовное дело.

Если бы кто-нибудь посторонний случайно подслушал, о чем они говорят, у него сложилось бы впечатление, что это и в самом деле разговор между недобросовестным предпринимателем и бухгалтером, которые замышляют какую-то махинацию с финансовыми отчетами.

— Значит, Хан Чонхун тоже уже у вас?

Чон ухмыльнулся и с громким хрустом расколол зубами орешек.

— Разумеется. Он разве какой-то особенный?

— Тогда, выходит, на Север никто не вернулся?

— Насколько нам известно, никто. Но кто знает, все может быть. В нашем мире многое ведь покрыто туманом.

К Чону подошли двое мужчин в черных куртках и шепнули что-то ему на ухо. Он кивнул в ответ и распорядился:

— Ясно. Скажите им, пусть остаются на своих местах. Мы тут еще не закончили.

Двое в черных куртках откланялись и ушли.

— Ребята, видимо, замерзли немного.

— Что теперь будет со мной? — спокойно спросил Киен, разглядывая наручники на своих запястьях.

— Все зависит от вас. Если вы примите верное решение, все закончится очень быстро.

— Допустим, вы проведете расследование, и окажется, что за мной много грешков. Что будет тогда?

— Мы не церковь, — ответил Чон и многозначительно улыбнулся.

— В каком смысле?

— в том смысле, что мы не отпускаем заведомо все грехи, о которых даже не знаем.

— И что тогда?

— Если за вами есть какие-то преступления, прежде всего мы должны будем все выяснить. А там уже будет видно, что делать дальше.

Киен оторвал взгляд от наручников и посмотрел на Чона:

— Но почему мы сидим тут? Почему вы не уводите меня никуда?

Чон снова слегка улыбнулся.

— Потому что для вас еще осталось одно дело, и его надо довести до конца. Как говорится, шоу продолжается.

Киен вдруг подумал, что между Сонгоном и командиром