– Думаете, ему не очень больно? – спросила Таня,наклонившись к Хартли.

– Надеюсь, что нет, – ответил Хартли. – Иначе егоунесли бы или вызвали санитаров.

Еще в прошлый раз все трое были неприятно поражены тем, чтобольшинство ковбоев покидали арену травмированными: один прихрамывал, другойдержался за ушибленную спину, третий волочил ногу, четвертый поддерживалвывихнутую руку, кому-то бинтовали голову или массировали живот. Тем не менеевсе они спустя три дня снова были готовы к бою. Ведущий громогласно поздравилодного из героев с тем, что тот успел оправиться после сильного сотрясениямозга при падении с бычка в среду.

С Таниной точки зрения, это не геройство, а чистой водыидиотизм. Что ж, таков их мир. Даже пятилетние детишки выбегали в перерывах наарену, чтобы обменяться билетиками в тир и на бесплатную ярмарку, и потехи радипривязывали друг друга к хвостам телят и годовалых бычков. Мэри Стюарт твердилаХартли, что кто-то из них обязательно получит копытом в лоб.

Хартли отвечал:

– Добро пожаловать в Вайоминг! Для них это то же самое,что для испанцев коррида: с их точки зрения, все это наполнено глубокимсмыслом.

Впрочем, даже Таня, уроженка Техаса, видела в этом толькомассовое помешательство.

– Меня тошнит от этого пустого бравирования на волосокот гибели! – поделилась она с Хартли, когда один из молодых укротителей бычковбыл сброшен на землю и получил всеми четырьмя копытами по почкам. Устроителивызвали «скорую помощь», но раненый уже успел ползком покинуть арену. Публикаприветствовала его дружным ревом.

– Это гораздо хуже того, чем занимаюсь я, – заключилаТаня.

Хартли и Мэри Стюарт понимающе усмехнулись. Немного погодяТаня отлучилась, чтобы проведать Гордона.

– Ты ранен? – спросила она с расширенными от страхаглазами. Перед уходом она вернула Мэри Стюарт шляпу, чтобы не испачкать ее и неотдать кому-нибудь на сувенир. С нее нередко срывали предметы одежды. Такиеинциденты ее расстраивали и пугали. – Как твоя рука?

Он улыбнулся, благодарный ей за заботу. Таня видела, чтокисть распухла, но он положил на нее лед и утверждал, что боль прошла.

– Все ты врешь, дурачок! Что будет, если я дерну тебяза больную руку? Уверена, ты дашь мне сдачи, если не свалишься от болевогошока.

– Нет, только немножко похнычу, – ответил он со смехом,вызвав у нее невольную улыбку.

– Вы все сумасшедшие. Только что одного из вашей братиизатоптал бык.

– Ничего с ним не сделалось. Он даже отказался отбольницы. Крепкий малый! Будет неделю мочиться кровью. Ему не привыкать.

– Если ты не откажешься от родео, я оставлю от тебямокрое место, – пообещана она. – Это действует мне на нервы.

– А для моих нервов это, наоборот, хорошо, – возразилон, подходя ближе. Она почувствовала запах его лосьона после бритья в сочетаниис конским потом. Заметив, что некоторые обращают на них внимание, он развернулее, поставив спиной к зевакам. В субботу родео пользовалось еще большейпопулярностью, чем в среду, к тому же многие зрители были уже навеселе. – Будьосторожнее, покидая трибуну, слышишь, Тан?

– Есть, сэр! – Она лихо отдала честь.

У нее было спокойно на душе. Ей нравилось воображать себяневидимкой, она убеждала себя, что ее никто не узнает, если она сама этого незахочет и никому не будет смотреть в глаза.

Он подходил к ситуации более трезво:

– Все знают, что ты здесь. Пусть Хартли приставит ктебе полицейских. Сегодня суббота, и многие навеселе.

– Ничего со мной не случится, – отмахнулась она. –Увидимся!

Она погладила его по щеке и убежала. До самого конца родеоон не спускал с нее глаз, но момента ее ухода не увидел, так как заговорился сприятелями. Речь шла о ковбое, которого дисквалифицировали за объездкуоседланного мустанга и который отказался от предложенного ему повторноговыступления. Ковбойская политика...

Мэри Стюарт и Хартли прокладывали путь в толпе, зажав Таню вклещи. Поблизости располагались охранники и местные полицейские, следившие заих безопасностью. Как обычно, к Тане бросились поклонники с блокнотами иручками, моля об автографах, некоторые щелкали фотоаппаратами, но все это быловполне невинно, и Таня не ощущала угрозы. Всего в двадцати футах от автобуса кней протолкались двое мужчин, следом за которыми крался телеоператор: местныерепортеры, которым приспичило выяснить, что побудило ее спеть гимн, взяла лиона за это плату, бывала ли прежде на родео, собирается ли переехать вДжексон-Хоул. Она попыталась быть с ними учтивой, но, отвечая, продолжаладвигаться к автобусу.

Все же интервью спровоцировало затор, и она не сумеласпрятаться в автобусе. Оттолкнуть репортеров оказалось невозможно, охранникисдерживали напор фанатичных поклонников и не могли помочь ей. Хартли попыталсяотпихнуть репортеров, но те, не обращая на него внимания, продолжали щелкатьфотоаппаратом, снимать телекамерой и выстреливать вопрос за вопросом. Дальшеслучилось неизбежное: все фанатики, оказавшиеся поблизости, поняли, где онанаходится, и ей была отрезана дорога в убежище. Том распахнул дверцу автобуса,чтобы она могла спрятаться, но его мигом оттеснили. Дюжина молодчиков прониклавнутрь, разыскивая ее, хватая все, что подвернется под руку, и фотографируяинтерьер. Полиция принялась расталкивать всех подряд, Таню куда-то потащили,порвали на ней тенниску, кто-то дернул ее за волосы. Очутившийся рядом пьяницапопытался поцеловать...

Несмотря на свой испуг, Таня не оставляла попыток пробитьсямимо репортеров к автобусу, но они умело сопротивлялись. Толпа отсекла от нееМэри Стюарт и Хартли. Казалось, всех обуревает одно желание – разорвать ее начасти. Люди уже не знали, что творят. Полицейские орали в громкоговорители,требуя, чтобы толпа расступилась, и угрожали операторам, устроившимстолпотворение, расправой. В автобусе уже орудовали, срывая занавески, человекпятьдесят.

Только сейчас до Тани дошло, в какой опасный переплет онаугодила. Она не могла избавиться от толпы, уже представлявшей угрозу для еежизни.

Внезапно сильная рука ухватила ее за талию и оторвала отземли. У нее на глазах чей-то кулак врезался в чью-то перекошенную физиономию.Ее поволокли к какому-то грузовику, нисколько не заботясь о ее состоянии. Онауже вообразила, что ее похитили, но в следующее мгновение поняла, ктопохититель.

Гордон! С него слетела шляпа, рубаха была разодрана, затовзгляд сулил смерть любому, кто посмеет до нее дотронуться. Он оказался ееединственной защитой. Полиции было не до нее.

– Бежим, Тан! – крикнул он, увлекая ее за собой.

Толпа кинулась их догонять. Гордон, вовремя заметивсуматоху, подъехал как можно ближе к эпицентру и не выключил мотор. Они мчалиськ грузовику что было сил. Мимо пронеслись четверо всадников. Достигнув кабины,Гордон втолкнул Таню внутрь, прыгнул на сиденье и поспешно тронулся, растолкавбампером дюжину людей и нескольких всадников. Они уезжали, оставляя позадинастоящую кучу малу. Он целую милю не убирал ноги с акселератора. Лишь когда доних перестали доноситься безумные крики, он съехал на обочину и остановился.Обоих била дрожь.