Он долго не мог от нее оторваться и опомнился, когда уженаступила ночь. Оба остались довольны намеченным планом: на следующей неделеона летит в Лондон, затем возвращается и отправляется с ним на остров Фишер.Важнее всего – путешествие в Лондон. Прежде чем пожелать ей спокойной ночи, онрешился задать вопрос, не дающий ему покоя: – А если он снова тебя завоюет?

– Не завоюет, – уверенно ответила она, отвечая поцелуемна его поцелуй.

– Он будет дураком, если не попытается, – прошепталХартли. Что ж, тогда ему придется научиться жить без нее. – Давай придумаемусловный сигнал, чтобы я знал: кончена моя жизнь или только начинается.

– Не волнуйся, – Они поцеловались еще раз. Он не былвластен над собой – так сильно его влечение. – Я тебя люблю, – добавила она, ион почувствовал, что это правда, идущая от самого сердца.

Она едва его знала, но это не мешало ей сознавать, что с нимможно провести остаток жизни и ни разу не пожалеть о своем решении. Хартли –полная противоположность Биллу. Она могла бы прожить счастливо и с одним, и сдругим. Но что поделать, если сроку, отведенному судьбой их совместной жизни сБиллом, наступил конец. А жизнь с Хартли только начинается...

По дороге на родео все находились в прекрасном настроении.Зоя не составила им компании, не пожелав растрачивать силы на поездку, – лучшеих не расходовать, а копить. Она осталась дома почитать последнюю книгу Хартли,а также хотела созвониться с Сэмом и поговорить с дочерью.

Спутником Тани и Мэри Стюарт стал Хартли. Он нахлобучилновую ковбойскую шляпу, только что купленную в городе. Мэри Стюарт тожеполучила от него в подарок шляпу. Таня назвала их вылитыми техасскимискотоводами. Шляпы сделали на заказ: для Мэри Стюарт приподняли тулью, дляобоих загнули поля. В этих шляпах они выглядели еще более симпатичной парой. Вдовершение всего оба оделись в синее; Хартли сказал, что так часто поступают,не сговариваясь, любящие супруги. Таня осталась довольна обоими.

– Вы такие красавчики! – восклицала время от времениона, покачиваясь в своем автобусе и закинув ногу на ногу. Ей не терпелосьвстретиться с Гордоном. Хартли догадывался о происходящем, но вел себяделикатно, и Таня не сомневалась, что он их не выдаст. Однако он, как и Гордон,волновался за ее безопасность.

– Почему вы отказались от охраны? – спросил он. МэриСтюарт была с ним заодно: она тоже считала, что Тале опасно присутствовать народео.

Таня с ними не соглашалась:

– В Лос-Анджелесе я бы ни за что не сунулась наподобное представление без телохранителей, но здесь живет достойный народ. Мнене причинят вреда. Самое худшее, что меня ожидает, – это просьбы надавать кучуавтографов. С этим можно смириться. Непростительное пижонство – тащить напровинциальное родео телохранителей. Мне было бы очень стыдно.

– Стыдно, зато разумно, – не уступал Хартли. – Покрайней мере не забывайте об осторожности. – Она встретила его напоминаниеулыбкой.

Ей нравилось его трогательное отношение к Мэри Стюарт. БиллуУолкеру она никогда особенно не симпатизировала: всегда считала, что он слишкомстрог с Мэри Стюарт, слишком много от нее требует. С Таниной точки зрения, Биллнапрасно считал, что все так и должно быть: безупречный дом, безупречная жена,безупречные дети. Понимал ли он когда-нибудь, насколько ему -повезло,благодарил ли жену за свое счастье? Зато сообщение Мэри Стюарт, что между нимивсе кончено, вызовет у него оцепенение. Таню бесили даже его бездушные факсы:такие холодные, отстраненные, недружелюбные! Хартли ни капельки не походил наБилла: он, напротив, внимателен, добр, полон сострадания, готов любому прийтина помощь. Она считала, что он составит для Мэри Стюарт наилучшую партию и чтовместе они будут сногсшибательной парой. Между ними есть где-то даже внешнеесходство, хотя Хартли сед – неудивительно, ведь он на десять лет ее старше! Онвырвал у Тани обещание, что она весь вечер будет начеку и обратится за помощьюк полиции, лишь только возникнет самая пустяковая проблема.

– Будь все время поблизости, никуда не забредай, –наказала подруге Мэри Стюарт, словно обращалась к дочери.

– Хорошо, мамочка! – откликнулась Таня.

Она так волновалась, что не могла усидеть на месте. Стоилоавтобусу зарулить на стоянку, прыгая на ухабах и разгоняя детей и лошадей, какего окружили те же люди, что и в прошлый раз, – не поклонники, аадминистраторы, устроившие в среду Танино выступление. Они набросились навышедшую из автобуса Таню с предложением еще раз спеть гимн. Все будет вточности так же, как в прошлый раз. Именно так угодно Господу, подчеркивалиони.

Их настойчивость растрогала Таню. Пока длился разговор сними, она дала полдюжины автографов. Хартли и Мэри Стюарт волновались за нее,хоть и знали, что это – самая суть ее жизни. Боясь поклонников, она все же немогла их отвергнуть. В конце концов, она согласилась спеть. Ей посулили ту жесамую пятнистую лошадку с длинной гривой, и она попросила разрешения исполнитьеще одну песню – либо перед гимном, либо после. Ей предложили сначала спетьгимн, а потом свою песню. Она сказала, что это будет «Боже, благословиАмерику». На родео на нее всегда накатывало патриотическое настроение.

– А как насчет ваших собственных песен, мисс Томас? – снадеждой спросил церемониймейстер, но получил отказ. Она не собираласьисполнять свой репертуар под аккомпанемент школьного оркестра, без репетиции, ктому же здесь не самое подходящее для этого место. Либо «Боже, благословиАмерику», либо вообще ничего. Ему пришлось согласиться.

Она уселась рядом с Мэри Стюарт и Хартли и устремила взглядв сторону загонов, но Гордона не увидела. Спустя несколько минут за ней пришли.Все взгляды были обращены на нее. Она знала, что ее узнают, но никто, заисключением некоторых детей, не осмелился к ней пристать. Она отправилась петьдля них в своих синих джинсах и красной рубашке. Мэри Стюарт дала ей своикрасные ковбойские сапожки, благо у них до сих пор одинаковый размер обуви. Онаопять распустила волосы, надела красную бандану. Публика заворожено провожалаее взглядами. Достаточно ее всего раз увидеть, чтобы понять: это особеннаяженщина.

– Не перестаю ею восхищаться! – произнес Хартли, глядяей вслед. Таня величественно и грациозно рассекала толпу. Ей было присущевосхитительное сочетание прекрасных манер и всепобеждающей доброты. В ней небыло ни на йоту высокомерия суперзвезды. – Но меня беспокоит ее безопасность.Невменяемость музыкальных фанатов кого угодно сведет с ума. Мне-то везет:подписал книжку-другую – и все. Зато на таких, как она, слетаются все безумцы.

– Я тоже не перестаю за нее тревожиться, – созналасьМэри Стюарт, провожая глазами подругу. Таня уже находилась в дальнем углуарены, где несколько всадников давали размяться своим лошадям.

И тут Хартли задал ей неожиданный вопрос:

– Ты считаешь, что у них с ковбоем серьезный роман? –Он огляделся – удостовериться, что их никто не слышит. Рядом не оказалось низнакомых, ни гостей ранчо.