Какое-то время они сидели молча. Они многое пережили за этотвечер, и Таня еще не до конца опомнилась. Сначала его выступление на родео,потом несравненно худшее испытание...

– Как ты себя чувствуешь, Танни? – участливо спросилГордон.

– Кажется, нормально. – До ее дома отсюда всегочетверть мили, но ей туда не хотелось. – Я всегда медленно прихожу в себя послетаких встрясок.

– Хочешь зайти? – спросил он.

Он бы не обиделся, если бы Таня отказалась, предпочтявернуться к себе и уснуть. Но ему хотелось побыть с ней еще, и он был готовнарушить предписание владельцев ранчо. Лучше это, чем попасться на глаза у еедома. Если бы кто-то увидел их вдвоем, он в любом случае лишился бы места, ноГордон уже несколько дней назад принял решение, что ради нее можно пожертвоватьработой.

– Ты вовсе не обязана поступать вопреки своему желанию,Танни, – напомнил он ей тихо. – Если хочешь, я провожу тебя домой.

– Нет, лучше к тебе, – так же тихо ответила она.

Ей не терпелось посмотреть, как он живет, какими вещами себяокружил, что ему нравится. Но главное – ей хотелось быть с ним рядом.

– По-моему, вокруг пусто, но все равно лучшеперестраховаться.

Она знала, какие у него будут неприятности, если их увидятвместе, и волновалась за него. До других домов рукой подать, хотя его жилище –несколько в стороне от остальных. Если их заметят – пиши пропало.

– Ты не навредишь себе? – взволнованно спросила она. Отего улыбки у нее чуть не выскочило сердце.

– Ни в коем случае. – С этими словами он вылез изкабины и быстро зашагал к домику.

Таня последовала за ним. Он запер дверь, опустил шторы ивключил свет. Она удивилась порядку и уюту в его жилище, так как ожидалаувидеть гораздо более грубую и неряшливую обстановку. Сам домик был кокетливый,с мебелью в стиле вестерн. Гордон развешал повсюду фотографии сына, родителей,любимого коня. Книги и журналы были сложены аккуратными стопками, инструментылежали в отдельном ящике. Целый шкаф был забит кассетами и дисками. Онапоразилась, как много у него ее альбомов, хотя одобрила и прочие его увлечения.

Таня увидела гостиную и большую кухню-столовую, где тожецарила чистота. Холодильник был забит до отказа. Хозяин назвал его содержимоехолостяцкой пищей: арахисовое масло, авокадо, лимоны, помидоры, содовая, многопива и печенье «Орео», которого хватило бы на две жизни.

– Видимо, ты редко готовишь? – догадалась она.

– Я питаюсь в столовой для персонала. – Говоря это, онизвлек из холодильника яйца, бекон, джем, масло и английские булочки.

– Все, убил! – засмеялась она.

Он поставил варить кофе, затем предложил ей вина или виски,полагая, что после такой заварухи ей не помешает небольшой глоток. Но Таняотказалась. Выходя из кухни с чашкой кофе в руках, она увидела его спальню –маленькую и скромную. Кроме кровати, в ней помещались комод и удобное кресло.Он сказал, что проводит в спальне не так уж много времени. Ей понравилось в егомирке: она увидела, как он живет, и почувствовала себя здесь как дома. У негогораздо приятнее, чем в большинстве домов, которые ей довелось посетить.

– Этот дом в точности такого же размера, как тот, вкотором я вырос, – объяснил он. – Там были две спальни: родительская и детская,в которой мы помещались вшестером.

– Как это похоже на мое детство! – воскликнула она. – Ябы так там и осталась, если бы не заработала стипендию в Беркли. Это всеизменило.

Она тут же вспомнила подруг.

– А ты изменила меня, – ласково произнес он, усаживаяее на диван и обвивая рукой ее талию.

Через несколько минут он включил музыку. Здесь было такхорошо, так спокойно, что она не могла представить, что ей может что-либоугрожать. Она чувствовала себя под надежной защитой, в полной безопасности.Гордон поцеловал ее, и это окончательно излечило Таню от страха, которыйохватил ее во время битвы с поклонниками и до этой минуты не отпускал. Поцелуии объятия продолжались очень долго.

Вдруг Гордон оторвался от нее и пристально посмотрел ей вглаза. Он не хотел ни к чему ее принуждать, не хотел, чтобы она совершила то, очем потом пожалеет, и был готов в любой момент проводить ее домой, если она,конечно, захочет.

– Танни? – донесся до нее его тихий голос. – Онвыключил свет, зажег камин, комнату заполнила музыка. Они неторопливоисследовали тела друг друга. – Как ты к этому относишься? Не хочу поступатьвопреки твоему желанию.

– Все в порядке, – нежно ответила она и снова егопоцеловала, доверяя ему свое сердце и все существо.

Он лег с ней рядом и медленно стянул с нее рваную тенниску.Полностью ее раздев, он испытал потрясение от красоты ее тела. В его объятияхлежала молоденькая девушка, загорелая и изящная, ее ногам, казалось, нет конца.Они лежали бок о бок, нагие, и улыбались друг другу. Никогда еще он не был таксчастлив, никогда еще не любил женщину так сильно. Она обвила руками его шею,дав сигнал тому, о чем он мечтал с первого же дня знакомства...

Потом они перешли в спальню, и она уснула в его объятиях. Назаре он проснулся, увидел ее и испугался, что это сон, что все это – чудеснаяфантазия, которая вот-вот улетучится. Она вернется к себе в Голливуд и забудето его существовании. Но она не позволила ему додумать невеселую мысль до конца:открыв глаза, Таня без промедления призналась ему в любви.

– Мне боязно, – сказал он при первых проблесках утра.Никто никогда не слышал от него таких слов, но ей можно доверить все секреты. –Вдруг всего этого не было? Что, если все пройдет, как сон? Что, если...

– Перестань. Я люблю тебя и никуда не денусь. Ятехасская девчонка. Или ты забыл?..

Он засмеялся, приветствуя ее и солнце. Они снова предалисьлюбви, после чего уснули и очнулись только в десять. Она выскочила в гостиную,как была, обнаженная.

– Боже! – простонал он, любуясь ею. – Неужели этопроисходит со мной? – Он свесил ноги с кровати и недоуменно покрутил головой.

Она встретила его слова счастливым смехом:

– По-моему, где-то в полночь мы оба сочли, что этобудет неплохой идеей. Или ты был пьян и ничего не помнишь?

Он никак не мог опомниться.

– Я не об этом. Достаточно одного взгляда на тебя,чтобы тронуться рассудком. Господи, вы только на нее посмотрите! Сама ТаняТ'омас расхаживает по моей гостиной в чем мать родила, да еще пользуется моейкофейной чашкой из моей кухни!

Они дружно рассмеялись. Все это было чудесным сумасшествием:он, она, все, что с ними произошло накануне.

– Ты тоже выглядишь неплохо, – ответила она и доказалаему искренность своих слов: сначала на полу в гостиной, затем на кушетке, потомснова в спальне.