– Нинель Митрофановна, вы Лилию давно знаете?

– Достаточно.

– Правды ей о себе не рассказывали?

Старушка замолчала, потом очень тихо протянула:

– Недавно дело случилось, мне небольшую операцию делатьпришлось, а в больницу Лиля со мной поехала. После наркоза меня выхаживала, акогда я очнулась, она смеется: «Ну, ты даешь, подруга, такую чушь во сне несла,про зону, начальника, да так четко, ясно говорила. Неужели в твоей жизниподобное случалось?»

Я тогда чуть с ума не сошла от страха, еле-еле силы нашла исказала: «Чего люди под наркозом не натрепят… А почему спрашиваешь?..»

– Похоже, хорошо знаю, кто явится за конвертом, –воскликнула я.

– Да? Можешь имя назвать?

– Потом! Сейчас главное – его за руку поймать! Бегусобираться.

– Спасибо, милая, – всхлипнула Нинель, –только будь осторожна.

Чувствуя, как от жалости к несчастной старухе сжимаетсясердце, я ринулась в гардеробную. Есть у меня длинная черная юбка, серая кофтаи платок цвета маренго, а на ноги нацеплю кроссовки, сегодня многие пожилыедамы носят спортивную обувь, она хорошо держит стопу.

В зал, где расположены ячейки, я вошла, слегка сгорбившись,шаркая ступнями. Нужный шкафчик оказался во втором ряду, и, чтобы достать доручек, пришлось встать на цыпочки. В нашей действительности – геноцидкоротышек, люди с моим ростом испытывают постоянные неудобства в магазинах,когда не могут дотянуться до нужных банок и коробок, или как сейчас, навокзале. Ну кто додумался расположить ячейки так по-дурацки? Еще хорошо, чтомне нужно просто сунуть туда конверт, а если в руках тяжелый чемодан? Какподнять его хрупкой женщине на высоту почти собственного роста? Не у каждой жеесть рядом мужчина, Илья Муромец и баскетболист в одном флаконе?

Встав, словно балерина, на носочки, я покрутила ручки 4… 6…8… 5. Дверца не открылась. Нет, неправильно. 6… 4… 8… 5. Снова ничего. А!Вспомнила! 4… 6… 5… 8. Ячейка не собиралась распахиваться. Я вспотела,обмотанный вокруг головы и шеи платок начал раздражать. 8… 4… 6… 5; 5… 6… 4… 8…

В конце концов пришлось признать, я забыла шифр! И чтоделать? Позвонить Нинели? Но за мной сейчас явно наблюдают, и возня с мобильнымтелефоном может спугнуть сына Лилии. Господи, помоги мне! 6… 5… 5… 8. Опять нето! Дашутка, ты дура! Но признание сего факта никак не поможет, шкафчик без правильнойкомбинации цифр не открыть.

– Слышь, мама, – хрипло донеслось снизу.

Я опустила глаза, на полу, на тележке, сидел опухший отпьянства безногий бомж, страшный, с жутким, синим лицом.

– Чего тебе? – испуганно спросила я.

– Никак ты номерок забыла?

– Ну, да.

– Могу помочь.

– Чем?

– Тыщу давай, открою шкафчик.

– И как вы это сделаете?

– Не все ли тебе равно, – в омерзительной улыбкеоскалил остатки зубов маргинал, – плати и забирай хабар. Можешь, конечно,официально помощи попросить, только на поезд в свой Зажопинск опоздаешь, покаячейку вскроют. А я за минуту управлюсь. По рукам?

Я вытащила купюру.

– На.

– Отзынь в сторону, мама, – велел парень, потом,ловко оттолкнувшись от пола деревянными «утюгами», подкатил к шкафу, вытащилиз-под себя длинные, криво изогнутые железки и начал поворачивать ими ручки,бормоча: – Ну, сучьи дети, шевелитесь.

Я навалилась на соседний ящик.

– Во! – воскликнул бомж. – Пожа…

Больше он ничего произнести не успел. Из распахнутой ячейкисначала вылетел огненный шар, потом раздалось оглушительное «ба-бах», повалилдым, в воздухе запахло кислым. Шкафчик покосился, закачался, начал медленнопадать на бомжа, я бросилась к тележке, пихнула ее, споткнулась и со всегоразмаха рухнула на отвратительно воняющего парня.

– Держись, мама, – взвыл тот, орудуя«утюгами», – … нам пришел! Пихайся ногами, задавит на … !

Не успело площадное ругательство повиснуть в воздухе, какячейка с ужасающим грохотом рухнула вниз, за ней полетел и соседний железныйшкафчик. Я обняла бомжа, попыталась отпихнуть его еще подальше, но тут в носударил смрад от давно не мытого тела, я сначала перестала дышать, потом видеть,слышать и… ощущать действительность.

Первое, что увидели глаза, было лицо Дегтярева, неожиданнобольшое и сердитое. Рот полковника шевелил губами, я моргнула, затем услышалаголос:

– Ты разговаривала с Клавой?

– С кем? – выдавила я из себя, села и в ту жеминуту окончательно пришла в себя. Поняла, что нахожусь в зале хранения багажа,вокруг полно народа, в основном люди, одетые в милицейскую форму, но полковник,как обычно, в штатском, и он задает вопрос:

– Ты разговаривала с Клавой, теткой Лиды?

– Ну…

– Отвечай!

– Откуда знаешь? – разозлилась я. – И вообще,ты же на рыбалку уехал!

– Вы бы девушку сейчас не трогали, – сказаламолодая женщина в куртке с надписью «Скорая помощь».

Дегтярев повернулся к врачу и рявкнул:

– Она уже бабушка!

– Ну и что? – не сдавалась медичка. – Гденаписано, что человека в возрасте можно допрашивать в любом состоянии?

– Эту – нужно!

– Даже если гражданка – преступница, она имеет право… –загундосила врач.

Но полковник вдруг очень нежно произнес:

– Ступай займись делом, мы сами разберемся, верно,Дашутка?

Обрадовавшись ласковым словам, я кивнула:

– Верно.

Докторица с сомнением посмотрела на меня, потом твердосказала:

– Нет, в больницу! У нее контузия.

Чьи-то руки подхватили меня, я потрясла головой. Странное,однако, дело, уши вроде слышат, но звук проходит словно сквозь вату, передглазами трясется черная сетка, а ноги подгибаются в коленях. Внезапно сталоочень душно, воздух превратился в желе, да такое плотное, что мне захотелосьпальцем проковырять в нем дырку.

– На улице лучше станет, – донесся невесть откуданезнакомый женский голос.

Я попыталась кивнуть, ощутила тошноту, и какие-то незнакомыелюди медленно поволокли меня куда-то.