Однако сейчас Элизабет почти не сомневалась, что Черити переутомилась. Несколько раз уже она замечала, как мачеха, думая, что ее никто не видит, замирала, оперевшись на первый же попавшийся предмет, обмахивалась свободной рукой и дышала глубоко и медленно, будто опасаясь потерять сознание. Элизабет наметанным взглядом оценила, не слишком ли туго горничная затянула на Черити корсет, однако движения у той были вполне свободными, а потому Элизабет, оставив догадки, подошла к мачехе и решительно продела свою руку через ее.

— Пойдемте, моя дорогая, — непререкаемым тоном сказала она. — Вам нужно прилечь и немного отдохнуть. Гостей стоит ждать не раньше, чем через час, и вы вполне успеете прийти в себя.

*Скачки с препятствиями (прим. авт.)

Не дожидаясь ответа, Элизабет потянула Черити в ее комнату и не сдавалась до тех пор, покуда мачеха послушно не притулилась на кровати.

— Кажется, я действительно перестаралась, — виновато пробормотала та. — Никогда еще так не волновалась, даже перед свадьбой. Элизабет, вас не затруднит налить мне воды? Понимаю, что выгляжу смешной и отнимаю у вас с мистером Ридом время…

— Ох, Черити, вы вгоняете меня в краску, — мягко улыбнулась Элизабет, наливая воду из графина. — Я была бы плохой дочерью и совсем никудышной подругой, если бы отплатила вам безразличием за все то добро, что вы для меня сделали. Без вас, быть может, и мы с Энтони до сих пор не сумели бы понять друг друга. Так что не переживайте, пожалуйста, еще и из-за этого. Уверена, папа с мистером Ридом найдут отличную тему для беседы и не заметят нашего отсутствия. А уж когда слуги возвестят о приближении первого экипажа, тогда и мы с вами спустимся вниз, чтобы очаровывать гостей своей красотой и свежестью.

Черити отпила с полстакана и благодарно посмотрела на падчерицу.

— Вы не представляете себе, Элизабет, сколь радостно мне видеть вас такой: живой и задорной, — сказала она. — Вы были такой же, когда мы только познакомились, сразу приняв меня и обогрев на новом месте. А потом словно бы решили, что ребячество вам не к лицу, и стали столь взрослой и серьезной, что я опасалась никогда больше не увидеть вас прежней. Как же хорошо, что мистер Рид сумел вернуть вам саму себя! Уверена, он один из тех немногих, кто сумеет оценить вас именно такую и позволит вам такой и остаться.

Элизабет повела плечами, тем не менее признавая ее правоту.

— Энтони… — начала было она, а потом взяла холодную руку Черити в свои и нежно ее сжала. — Вы же знаете, что я не думала о замужестве как о чем-то необходимом: мне было тепло и уютно в Ноблхосе среди любимых и любящих меня людей и я не представляла себе, что какой-то чужой человек сумеет изменить мою жизнь и наполнить ее совсем другим смыслом. Но рядом с Энтони все кажется иным: более ярким, более понятным, более цельным, более правильным, пожалуй. Я не могу не восхищаться любым его действием, даже если в глубине души догадываюсь, что он не совсем прав. Я постоянно хочу его видеть, начиная скучать в следующую же секунду после нашего расставания. Я… действительно люблю его и с каждым днем все сильнее, а ведь была уверена, что не способна потерять голову…

— Совсем как я десять лет назад, — улыбнулась Черити, и Элизабет порадовалась проступившему на ее щеках румянцу. — И все ваши признания мне до боли понятны. И я могу лишь благодарить бога, что он послал вам мужчину, которого вы заслуживаете и который заслуживает вас, потому что я искренне опасалась, что, сравнивая потенциальных женихов с отцом, вы никогда не найдете достойного: уж слишком высокую планку Томас задал. Быть может, я тороплюсь, но пообещайте, что зададите мне любые вопросы, которые будут волновать вас перед свадьбой. Пусть мой опыт ограничивается всего лишь тремя месяцами, однако я постараюсь объяснить вам все волнующие невинную девушку моменты, как, несомненно, сделала бы это ваша мама, чтобы супружеская жизнь не испугала вас и не показалась менее сладкой, чем нынешние отношения.

Элизабет бросила на Черити смущенный взгляд. У той тоже пылало лицо, однако на нем была написана такая решительность, что Элизабет не сомневалась в выполнении мачехой своего обещания. Она догадывалась, конечно, что эта самая супружеская жизнь отнюдь не ограничивается поцелуями, и порой испытывала в крепких объятиях Энтони непонятное томление, но что оно означало и было ли чем-то постыдным, не знала. Стоило ли спрашивать об этом у Черити сейчас? Даже если Элизабет не получит полного ответа, то хотя бы отвлечет ее от надвигающегося приема и позволит перед ним свободно вздохнуть.

Или такие вещи были все-таки слишком личными, чтобы делиться ими даже со столь близким человеком, как Черити? А вдруг она сочтет падчерицу распущенной и осудит, как полагается строгими правилами поведения? Все-таки Элизабет ни разу не видела отца и мачеху, обменивающимися даже самыми легкими поцелуями. А то, как целовал Элизабет Энтони, «легким» назвать было никак нельзя.

«Разрешаю вам наедине со мной вспоминать о своих итальянских корнях», — авантюрно предложила она и ни разу не пожалела о своем позволении. И, пожалуй, все же в их с Энтони страсти не было места третьему, даже если этот третий желал им исключительно добра. Когда придет время, Элизабет придет к Черити за ответами. А пока справится и сама.

Она сердечно поблагодарила мачеху за отзывчивость и, желая сменить тему разговора, поинтересовалась, не видела ли Черити где-нибудь ее бальную книжку.

— Никак не могу ее найти, — посетовала Элизабет. — Как в воду канула.

Пропажу она обнаружила еще вчера, когда, вопреки договоренности с Энтони, не сумела записать его имя напротив самых длинных танцев. Отсутствие книжки, конечно, ничего не меняло в желании и возможностях Элизабет отдать вальс и мазурку любимому, однако почему-то тревожило. Никогда еще с ней не случалось подобной неприятности, и Элизабет очень не хотела видеть в этом какое-нибудь предостережение.

— Нужно спросить у горничных, — посоветовала Черити. — Наверняка они в суматохе куда-нибудь переложили или даже случайно унесли с собой. Я в последние дни чего уже только не потеряла, а находила потом в самых неожиданных местах. Уверена, все это просто недоразумение.

Элизабет кивнула, не став говорить о том, что уже беседовала со служанками: в конце концов, Черити не имела к этому совсем никакого отношения. Перекинувшись с ней еще несколькими фразами и убедившись, что Черити заметно полегчало, Элизабет позволила себе отлучиться, чтобы дать распоряжение о заблаговременном предупреждении хозяев о приезде гостей. Внизу она застала расстроенную Эмили. На то, чтобы выяснить причину ее печалей, Элизабет понадобилось никак не меньше четверти часа. Эмили увиливала от ответа, ссылаясь то на усталость, то на неудобное платье, пока наконец под угрозой быть отправленной в постель не буркнула:

— Джозеф не придет!

Элизабет поняла это в том момент, когда Энтони вошел в двери Ноблхоса один. Эмили, очевидно, сохраняла надежду до последнего.

— Ты же сама понимаешь, что ему трудно танцевать с таким увечьем… — начала было объяснять Элизабет, но Эмили только сердито взмахнула руками и бросилась к лестнице.