О том, какую опасность для него представлял Ходж, Энтони предпочитал не думать. Элизабет разъяснила свое отношение к кузену, и Энтони хотел в это верить. Иначе рисковал попросту сойти с ума от не отступающей ревности. С любым другим Энтони имел бы равные шансы на завоевание Элизабет, но живущий с ней в одном доме Ходж не давал покоя, и Энтони прилагал все силы, чтобы поскорее закончить ремонт Кловерхилла и забрать наконец любимую от этого дьявола, не чурающегося никаких методов.

— Боюсь, он теперь и твою белобрысую голову будет видеть за несколько миль, — повел плечами Энтони, — раз уж я объявил, что мы за ним следим. Впрочем, у меня есть другая идея. А давай-ка понаблюдаем не за ним, а за его невестой: что-то мне подсказывает, что эта таинственная особа, которую за три года никто из Уиверов не видел, имеет к жульничеству на скачках самое непосредственное отношение.

— Она же в Бате живет, — задумчиво уточнил Джозеф, тут же принявшись мысленно что-то прикидывать. — Вот там-то я тебе клиента и подберу. Убью одним камнем двух птиц.

— Дерзай! — улыбнулся Энтони и, выдохнув, словно перед оглашением приговора, покинул Кловерхилл. Вечер на улице стоял чудесный, что было редкостью для конца октября, и Энтони с удовольствием прогулялся бы до Ноблхоса пешком, но явиться подобным образом на званый ужин было верхом неприличия, и Энтони воспользовался экипажем, любезно предоставленным ему Томасом Уивером. Он понимал, что, предполагая провести остаток жизни в Кроукомбе, должен озаботиться покупкой собственного экипажа, но руки до этого покуда не доходили, а потому, подмяв в очередной раз гордость, Энтони принял руку помощи будущего тестя в надежде лишь на то, что тот не посмеивается таким образом над его неприспособленностью к сельской жизни и не ищет поводы однажды снова отказать ему в своей милости.

Все-таки полгода до свадьбы оказались мучительно тяжелы.

Начало торжества традиционно было назначено на девять вечера. Энтони приехал за полчаса до оговоренного срока, в очередной раз нарушив правила этикета, ибо согласно им гостям полагалось прибывать с заметным опозданием, а хозяевам — готовиться к встрече с самого утра. Статус же Энтони на данном мероприятии был настолько не определен, что он предпочел послушаться голоса сердца, гнавшего его вперед, а не разума, уверяющего, что до поры до времени он будет у Уиверов лишним.

И оказался вознагражден, будучи встречен Элизабет уже в холле. Она поспешила ему навстречу, протягивая обе руки и глядя с уже привычным теплом.

— Ах, Энтони, я заждалась вас! — вместо приветствия выдохнула она, и он с тем же чувством поцеловал сначала одну ее руку, потом другую, и сжал их в своих руках.

— Вы совершенно волшебны, Элизабет! — вдохновленный ее радостью, улыбнулся он. — Я проклинаю каждую минуту вдали от вас и надеюсь только, что вечер позволит мне наверстать то время, что я был вынужден вас не видеть!

Без перчаток, с живыми цветами в убранных волосах, в светлом платье с золотистым подолом и ажурной верхней юбкой в тон, с открытыми плечами и строгим пояском на тонкой талии, с легкими кокетливыми оборками на круглой горловине — она снова казалась ему, подобно королеве, совершенно недоступной и в то же время слишком желанной, чтобы в очередной раз поддаться собственным страхам. До сих пор не верилось, что Элизабет теперь принадлежала ему. И что у них все было так хорошо, как даже в самых смелых мечтах не представлялось.

Энтони всегда знал, что Лиз создана для него и что только с ней он сумеет испытать настоящее счастье. Не ошибся. Но по всему выходило, что и он для Элизабет оказался тем единственным, кого она смогла полюбить и с кем ей было по- настоящему хорошо. А Энтони не имел сил и дальше сомневаться. Эти сияющие глаза, смотрящие на него с нескрываемой нежностью, эти восхитительные улыбки, даримые ему одному, эти невыносимо чувственные поцелуи, на которые редкий жених мог бы рассчитывать и которые обещали столь многое после свадьбы, что Энтони запрещал себе об этом думать и все равно раз за разом ловил себя на мыслях столь же бесстыжих, сколь и естественных, и, изредка сдаваясь их упорству, ощущал себя баловнем судьбы.

— Я была бы счастлива пообещать вам это, — вздохнула Элизабет. — Но, боюсь, сегодняшний праздник не позволит нам ни одного лишнего мгновения для уединения.

Она провела его в гостиную, где заканчивались последние приготовления к приему. Музыканты настраивали инструменты; слуги наносили последние штрихи, где-то добавляя света, где-то поправляя украшавшие зал цветы; миссис Уивер вместе с Эмили, уже причесанные и нарядно одетые, руководили всей этой суматохой, и, если сестре Элизабет сей процесс доставлял явное удовольствие, то миссис Уивер выглядела несколько бледной и усталой.

— Первый званый ужин Черити в качестве хозяйки Ноблхоса, — шепнула Элизабет, когда Энтони обратил на это ее внимание. — Она с утра сама не своя. Сколько папа ни пытался уговорить ее отдохнуть, уверяя, что бальный распорядитель отлично со всем справится, Черити так и не прислушалась. Боится подвести мужа перед лицом его знакомых.

— Как я ее понимаю! — не удержался от усмешки Энтони, и Элизабет посмотрела на него с удивлением. Как бы ни решила, что он не умеет танцевать.

— Папа предупредил Эшли, что поссорится с ним, если он попытается хоть как-то дискредитировать вас в глазах общественности, — негромко проговорила она, стирая улыбку с лица Энтони. — Впрочем, уверена, Эшли и сам понимает, что не все семейные тайны стоит знать чужим людям, и не захочет устраивать скандал.

Как раз в этом Энтони вовсе не был столь же уверен. Но это не должно было волновать Лиз.

— Меня не заденешь подобными разоблачениями, — сухо сказал он. — Главное — чтобы ему хватило благородства пожалеть своих родных и не ставить в неловкое положение вас, Элизабет.

Энтони честно пытался объяснить всю опасность выступления Ходжа мистеру Уиверу, но тот, к сожалению, был склонен больше доверять своему племяннику, чем мнению о нем будущего зятя. И Энтони оставалось лишь надеяться, что однажды он сумеет переломить эту неприятную тенденцию в свою пользу. Не то, чтобы ему очень уж хотелось растоптать Ходжа, но вот сомнений в том, что тот не оставит свою преступную деятельность, не возникало. Такие не исправляются.

— Я не раскаюсь в своем выборе, если вы столь кружными путями пытаетесь выяснить этот вопрос, — ласково улыбнулась Элизабет. — Вы слишком много даете мне, Энтони, чтобы предпочитать мнение чужих людей этому счастью.

С удовлетворением заметив потемневшие скулы любимого, она нежно сжала его пальцы и предложила пройти в библиотеку поздороваться с отцом. Томас Уивер, следуя традициям, в подготовку торжества не вмешивался, лишь мягко подбадривая своих девочек, восхищаясь проделанной ими работой и уверяя, что гости будут в полном восторге. Однако Черити этих слов как будто было мало, и она трудилась не покладая рук, по несколько раз проверяя, всем ли гостям посланы приглашения, каждой ли даме найдется достойный кавалер в пару, удобны ли места для тех, кто в силу возраста или здоровья вынужден будет отказаться от танцев, закуплено ли достаточное количество продуктов для большой компании и еще вспоминая о таких мелочах, какие Элизабет никогда бы не пришли и в голову. Черити не гоняла падчериц, предпочитая за все отвечать сама, и Элизабет с Эмили предоставили ей такое право, понимая, сколь для молодой хозяйки это может быть важно.