– Джонни… – начал было Чак.

– Все, – сказал Роджер. – Пошли. Извините, что отняли у васвремя, мистер Каррик, и спасибо вам за ваше радушие и внимание.

– Это вам спасибо, – сказал Каррик. – Во, психи! – И онвернулся за стойку.

Они вышли на улицу. Чак с сомнением посмотрел на безоблачноенебо. Джонни понуро побрел к машине, понимая, что проиграл да еще оказалсяпосмешищем. Тупо ломило виски. Засунув руки в задние карманы брюк, Роджерразглядывал плоскую крышу.

– Что ты там увидел, папа? – спросил Чак.

– Нет никаких громоотводов, – задумчиво произнес Роджер. –Нет и в помине.

Они втроем сидели в гостиной большого дома. Чак держал рукуна телефоне, глядя на отца в некоторой нерешительности.

– Вряд ли кто захочет менять свои планы в последнюю минуту,– сказал он.

– Все их планы – это вырваться из дому, – сказал Роджер. – Стаким же успехом они могут приехать сюда.

Чак пожал плечами и начал обзванивать ребят.

Из тех, кто собирался на банкет в «Кэти», удалось отговоритьполовину; почему они все же приехали к Чатсвортам, осталось для Джоннизагадкой. Наверное, кто-то счел новую идею более заманчивой, посколькугарантировалась бесплатная выпивка, но главное – слухами земля полнится, амногие родители были здесь днем. Так или иначе, народу собралось немало, иДжонни весь вечер чувствовал себя экспонатом под стеклянным колпаком. Роджер снепроницаемым видом сидел в углу и пил мартини.

Без четверти восемь он пересек бильярдную, которая занималабольшую часть первого этажа, наклонился к Джонни и, перекрывая вопли ЭлтонаДжона, закричал:

– Пошли наверх, сыграем партию в крибидж?

Джонни благодарно кивнул.

На кухне Шелли писала письма. Когда они вошли, Шелли поднялаглаза и улыбнулась.

– Я уже решила, что вы, как два мазохиста, проторчите тамвсю ночь. Между прочим, это совсем необязательно.

– Простите, что все так вышло, – сказал Джонни. – Знаю, состороны я смахивал на сумасшедшего.

– Есть немного, – сказала Шелли. – Чего греха таить. Хотяприятно видеть ребят здесь. Я довольна.

Где-то громыхнуло. Джонни обернулся к окну. Шелли украдкойулыбнулась. Роджер ушел искать доску для крибиджа.

– Разве это гроза? – заметила она, – Погремит и перестанет.

– Да, конечно, – отозвался Джонни.

Она закончила письмо изящным росчерком, сложила его,запечатала, надписала адрес, наклеила марку.

– Вы правда что-то почувствовали, Джонни?

– Да.

– Наверное, общая слабость, – сказала она. – Отнеправильного питания. Вон вы какой худой. Может, оттого и галлюцинации, а?

– Нет, не думаю.

Опять заворочался гром где-то в отдалении.

– Я рада, когда Чак дома. Не верю я в астрологию, вхиромантию, в ясновидение и все такое, но… я рада, когда он дома. Один он унас, малыш… Вы, конечно, сейчас думаете: ничего себе малыш, но я-то его помню вкоротких штанишках, на детской карусели в городском парке. Прекрасно помню. Икак приятно быть с ним рядом, когда он… прощается с детством.

– Вы так о нем говорите… – начал Джонни и вдруг испугался,чувствуя, как подступает комок к горлу. Похоже, что за последние шесть – восемьмесяцев он разучился держать себя в руках.

– Вы столько сделали для Чака. Я имею в виду не толькочтение. Вообще.

– Я полюбил его.

– Да, – тихо сказала она. – Я знаю.

Вернулся Роджер с доской для крибиджа и транзистором,настроенным на программу классической музыки с горы Вашингтон.

– У них там Элтон Джон, «Аэросмиты», «Фогхеты» и так далее,– сказал он, – а это небольшое противоядие. Ну что, Джонни, по доллару запартию.

– Не возражаю.

Роджер сел, потирая руки.

– Смотрите, вернетесь домой без гроша, – сказал он.

Они играли. Время шло. После каждой партии один из нихспускался на первый этаж проверить, не танцуют ли на бильярдном столе и неоткололся ли кто-нибудь маленькой тесной компанией.

– Буду смотреть в оба, чтобы сегодня здесь никто незабеременел – сказал Роджер.

Шелли ушла с книжкой в гостиную. Каждый час музыкальнаяпередача прерывалась выпуском новостей, и Джонни начинал прислушиваться. Однакони слова о «Кэти» в Сомерсуэте – ни в восемь, ни в девять, ни в десять.

После десятичасовых новостей Роджер спросил:

– Ну что, Джонни, скорректируете свое предсказание?

– Нет.

Синоптики пообещали уменьшение облачности после полуночи.

Пол у них под ногами загудел от мощных звуков бас-гитары из«Саншайн бэнд».

– Здорово разошлись, – заметил Джонни.

– Какое там, – усмехнулся Роджер. – Здорово напились.Спайдер Пармело валяется в углу, а на нем стоит поднос с пивом. Представляю,как у них будет утром трещать голова. Помню, когда у меня был выпускной вечер…

– Передаем специальный выпуск, – объявили по радио.

Джонни, который в этот момент тасовал колоду, рассыпал картыпо полу.

– Спокойней. Наверное, какие-нибудь подробности похищения воФлориде…

– Не думаю, – сказал Джонни.

– Как нам только что сообщили, – раздался голос диктора, – вгородке Сомерсуэте, на границе Нью-Гэмпшира, произошел пожар. Этот пожар, самыйбольшой в истории штата, случился в ресторане «Кэти» и унес уже болеесемидесяти жизней. Огонь вспыхнул в разгар банкета выпускников. Шеф пожарниковМилтон Хови сказал репортерам, что вероятность поджога исключается. Скореевсего пожар был вызван ударом молнии.

Роджер Чатсворт побледнел как смерть. Он застыл, прямой инеподвижный, уставясь в одну точку. Его руки бессильно лежали на столе. Снизудоносились разговоры и смех вперемежку с пением Брюса Спрингстина.

В комнату вошла Шелли. Она посмотрела на мужа, потом наДжонни.

– В чем дело? Что произошло?

– Помолчи, – сказал Роджер.

– …еще бушует, и, по словам Хови, окончательное число жертвскорее всего станет известно к утру. Сообщают, что более тридцати человек,получивших сильные ожоги, – в основном выпускники даремской средней школы, –были доставлены в близлежащие больницы. Сорок человек сумели выпрыгнуть во двориз маленьких окон в курительной комнате, остальные, по всей видимости,сгрудились у входа, что привело к трагическим…