– Ха-ха!.. И все-таки все в моих руках!

– Черный Епископ! – вскричал я. – ЧерныйФилин! Ах ты ж...

А воевода, который сперва только глупо раскрыл рот, хлопнулсебя по лбу:

– Так вот кого ты мне все время напоминал! Ушан, чертовУшан...

Епископ расхохотался громче:

– Да, я становлюсь чересчур беспечен. Да и не дивно!Слишком все слабые и тупые... С такими противниками сам быстро тупеешь. Думал,хоть вы... Нет, слаб человек ныне пошел.

Принцесса в негодовании или отчаянии била в стену тонкойножкой. Епископ взглянул лениво, встал с видом полного хозяина, неспешноподошел к пленнице, она выпрямилась и смотрела в его лицо пылающим взором.Усмехнувшись, он выдернул кляп из ее розового ротика. Я ожидал воплей, крика,негодующий обвинений, но королевская кровь сказалась во всю мощь: принцессасмерила его холодным взором, и хотя на голову ниже епископа, все мы видели, чтопосмотрела сверху вниз, где у ее ног копошилось некое мерзкое насекомое.

Он коротко усмехнулся:

– Прекрасно! Когда станете моей женой...

Герцог замычал и задергался. Лицо его покраснело, глазавыпучились как у совы. Принцесса холодно обронила:

– Ни-ког-да.

– Сегодня, – сообщил епископ так же невозмутимо.Он обернулся к ним с воеводой. Я успел перетрогать прутья, затих, а воеводаметался, двигался вдоль железного забора взад-вперед как хищный зверь. –Ну как вам там?

Воевода зарычал:

– Пошел ты...

– А что скажешь ты, герой? – спросил епископ синтересом.

– Дует, – сообщил я холодно.

– Ах да, – сказал он снисходительно, – ты жеиз другого мира... Мерзко там, верно?

– Верно-верно, – буркнул я. – Очень верно. Непонимаю, зачем понадобилось нас освобождать из твоих рук там, в лесу? Чересчурсложно.

Епископ ухмыльнулся:

– Той же дорогой двигалось войско князька Синевяза наземли терногонов. Слишком широкой полосой! Я бы вас не успел ни убрать сдороги, не перепрятать. Пришлось.. ха-ха!.. спасать из гнусных лап ЧерногоФилина. Разбойники рассеются по деревням, там у них всегда помощь и схованки...простой народ разбойникам сочувствует, ибо грабят не их, а богатых...

– А тех, которых ты повесил?

Он отмахнулся:

– Это были не мои люди. А зачем мне чужаки? В этихкраях грабить имею право только я! Вот что, герои... Если воевода даст словослужить мне, я его тут же выпущу. А тебя, увы, придется умертвить... хе-хе...медленно и с удовольствием.

А спросил зло:

– А почему такая разница?

Он пожал плечами:

– Ты прибыл из подлого мира. Воевода если даст слово,то сдержит. Даже если ты скажешь ему, что надо согласиться только для вида,мол, военная хитрость... нет, он понарошке даже слова не даст. Ты – другоедело. У вас там врут на каждом шагу. Повернись спиной, сделай шаг назад...

– Зачем?

Глаза его стали холодными и колючими:

– Я что, обязан тебе отвечать? Но отвечу, последнийраз. Из-за того, что никто в замке не знает, что я не только епископ...ха-ха!.. приходится все делать самому. Сейчас мне надо отлучиться ненадолго.Если вас не связать, то... а рисковать я не хочу!

Он взял со стола арбалет, приложил к плечу. Металлическаястрела смотрела мне в лицо. Холод сковал мои члены. Лучше бы под дуломпистолета! Там только умом понимаешь, что может вылететь смерть, а здесь видишьэтот страшный треугольный наконечник из железа, что вопьется в глаз, пронзитмозг...

Едва двигая застывшими ногами, я повернулся и прижалсяспиной к железным прутьям. Грубые руки разбойника, как я мог принять его заепископа, ухватили мои кисти и быстро связывали грубой веревкой. Повернуться яне мог, железный прут так и остался пропущенным между связанных рук.

Единственное, что удалось, так это вывернул шею и попыталсявзглянуть, как он связывает мне руки, но тут же в лоб словно ударило кувалдой.В глазах вспыхнули фейерверки, довольный голос прокричал в ухо:

– До чего же все одинаковые!

– Сволочь, – прошептал я, но из-за звона в ушах неуслышал своего голоса.

Воевода, глядя на меня исподлобья, встал рядом. Я видел какмелькали быстрые руки атамана разбойников, Воевода поморщился, его связали также туго и надежно, а он, судя по всему, на что-то надеялся.

– Оставляю вас ненадолго, – раздался за спинойдовольный голос разбойника. – Я сделаю некоторые приготовления... ха-ха!..да и сообщу заодно, что все вы покинули наш замок тайно, не желая пышныхпроводов. Или не желая привлекать внимание... ох-ха-ха!.. разбойников ЧерногоЕпископа.

Воевода сказал громко:

– Что-то я не понял. А как же принцесса?

– Принцесса будет просить меня... умолять взять ее вжены, – ответил разбойник охотно.

Голос принцессы был все таким же холодным и надменным:

– Никогда!

Шаги разбойника ударялись, уже издали он крикнул:

– Когда все будете корчится на кольях... ха-ха... ссодранной кожей, обрубленными пальцами и выдранными зубами... ох-ха-ха-ха!.. иостанется одна-единственная ее служанка... принцесса упадет на колени и будетумолять меня взять ее в жены, но только оставить ее служанку в живых...

Со стороны принцессы было молчание. Гулко хлопнула дверь. Втишине слышно было как дергается воевода, веревка шуршит о железо, но прутьябез острых краев, и перетереть веревку просто немыслимо.

Кровь все затекала в глаз, теплая и заволакивающая миррозовым – как же, мне только и осталось, что видеть все в розовом цвете! Ясмахивал ее раздраженно, скривился.

Воевода сказал сочувствующе:

– Здорово он дал?

– Не то слово, – ответил я зло. – Идиот!.. Яидиот, не он. Он что, злодей и есть злодей. Какой с него спрос?.. А я долженбыл догадаться. Все к тому шло!.. Ведь ничего ж нового! Это уже сто раз... тыщураз было, а я все равно попался как лох в обменном пункте. Все ловимся настарые трюки... Думать не хотим?

Он скользнул взглядом по моей мощной мускулатуре, где всюпокрыл пот, кожа блестела, рельефно выделяя каждый мускул, каждое вздутие дажемелких мышц, а у меня их целые массивы, что куда уж думать, бей, круши и ломай,все равно историю пишет победитель! А потомки узрят тебя красивым и мудрым, сотеческим взглядом, покровителем магов, ученых и епископов... которых ты сейчасвелел бы перевешать.

Я ощутил движение воздуха, связанные руки дернуло. Острыезубы торопливо рвали веревку, пару раз явно нарочито больно прикусили кожу. Янапряг руки, волокна подавались, наконец руки бросило в стороны, судовольствием ощутил, что задел кулаком по волчьей морде.