Епископ наконец с усмешкой повел дланью с железной рукавице:

– Видите огромное здание из красного кирпича?

– Видим, – ответил герцог. – Очень красивое,впечатляет.

– Это конюшня, – сообщил епископ. – У менятаких еще шесть. Мы просто монахи, бедные служители Господа нашего, но в другихместах... мы их видели, даже короли не живут так же роскошно, как в моем замкекони.

Двор оказался широким и вымощенным серым булыжником скрасными прожилками, отчего казался забрызганным кровью. Дальше еще один ров ивторой подъемный мост, что отделяет внутреннюю часть города, собственнозамок-крепость от остального города.

Епископ искоса улыбался, заметил как все притихли,впечатленные силой и могуществом, что буквально сочились из каждого камня.Воевода все осматривался, в глазах старого воина была зависть и восторг. По этусторону рва здания плотно одно к другому, а с глухой стороны стен темнеют вышекрыш запасы леса, аккуратно распиленного, очищенного от сучьев, там виднеютсясклады, кладбище,

Посреди двора, как и в большинстве замков, располагалсяколодец, вода текла из него беспрерывно, образовывая широкий пруд. Вокруг прудавысились массивные мрачноватые здания, явно трапезные для стражи, наемников,незнатных гостей, странствующих монахов.

Я сам заметил высокую конюшню, где стояли самые рослые кони,явно самого епископа и его ближней дружины. Просторную кузницу узнал по широкимсиним дымкам, что пробивались сквозь крышу. Стук молотов стоял такой частый,словно там соревновались в крике звонкоголосые кузнечики.

Слева шумит водяная мельница, вода падает ровным красивымводопадом, а к воротам бесконечным потоком подъезжают телеги, доверху груженныезерном. За мельницей казармы для войска попроще: пеших ратников или лучников,чуть получше – для наемных героев, сотников и десятников войска, а еще дальше –склады, пекарни... Порыв ветра принес оттуда запах свежего хлеба.

Воевода толкнул меня в бок, обращая внимание, что всездания, начиная от трапезной для слуг и кончая конюшнями, сложены из массивныхкамней. Узкие окна зарешечены железными прутьями, в каждом из зданий можнообороняться как и в самом замке. А если учесть, что здесь наверняка всеисточено подземными ходами с ловушками, что можно отступить в любой миг, азатем внезапно появиться из-под земли за спиной ничего не подозревающеговрага...

Неизвестно, каким он был епископом, но воином был великим иумелым. Даже здесь все обнесено высокой прочной стеной с высокими башнями нарасстоянии выстрела из лука одна от другой!

Дома громоздились вроде бы в беспорядке, но я начиналчувствовать некий стратегический смысл. От беспорядка растеряется лишь тот, комупосчастливиться ворваться сюда с горсточкой каким-то чудом уцелевших героев, ноуже здесь они столкнуться с настоящей мощью.

Мощь меча, подумал я мрачно, да еще подкрепленная мощьюкульта, что есть в мире сильнее? Если кому удается противится мечу, того сокрушитярость разъяренного бога, а те мудрецы, которые ухитрятся спрятаться подмилостивую длань бога, почувствуют на себе как умеет епископ развешивать надеревьях самые тяжелые плоды.

Принцесса весело и беспечно щебетала с епископом, не замечаякак этот аскет начинает бросать на нее все более не аскетичные взоры. Герцогкак гордый леопард побледнел и пошел пятнами, но пугливо молчал.

В Старом замке навстречу вышли пышно одетые слуги. Епископмог бы сказать, что в иных королевствах и придворные одеты не так богато, нолишь повел в нашу сторону дланью, и слуги раболепно бросились выполнять егоневысказанное желание.

Одновременно забамкали, заставив нас вздрогнуть, тяжелыеколокола. Тут же завопили десятки помельче, мы видели как с шумом ираздраженным карканьем вылетели несметные стаи галок и голубей, гнездившихся набашнях.

Я понял, что навстречу вышли и окружают епископазнаменитейшие мужи его замка, а то и королевства, что сумели отличиться всовете, за накрытым столом или в бою. Я чувствовал, что, поддавшись атмосфере,любуюсь осанкой самого старого из встречающих епископа рыцарей, его суровыйоблик переходит в величественность библейского патриарха, с удовольствиемсмотрю на просветленные и, как принято говорить, исполненные благородства лицадругих советников епископа, на здоровые и широкие морды рыцарей. Волосы, ровноподстриженные над бровями, длинными золотыми кудрями – все как один блондины!-ниспадают на крутые плечи. Иные по их средневековой моде накрыли головысетками, а кто-то подобно мне поддерживает волосы стальными обручами, меднымикольцами или цветными повязками. Иноземные гости, их видать по одежке поражаютвычурными нарядами, а местные князьки и бояре, невзирая на летний зной, порусскому обычаю надели пышности ради шубы, подбитые дорогими мехами. Мне они всвоих в негнущихся широких одеждах казались фигурами из музея восковыхзнаменитостей.

Суровый монах, под рясой которого проступали широкиекостистые плечи, провел нас крутой лесенкой на башню. Почти на самый верх,комнатка так себе, хотя ложе для каждого отдельно, в низком потолке лаз, вдольстены каменные ступеньки.

– Здесь выход на крышу, – сказал онбезразлично. – Если будет интересно...

Воевода заверил:

– Будет, будет!.. А епископ не против, что гости могут сверху...того, секреты?

Монах буркнул:

– Какие у нас секреты?

– Ну, все-таки...

– Божьи слуги не должны иметь секретов, – сказалмонах строго. – У нас все на виду.

Низко поклонился, выказывая смирение, ушел, неслышнопритворив дверь. Воевода задвинул за ним засов, постукав по двери кулаком. Измореного дуба, плечом не вышибешь. В замке епископа любая щепка уже не щепка, аорудие защиты.

– Да, – признал он, – когда такая крепость,то шпионов сюда самому надо зазывать. Пусть смотрят, рассказывают! Враги самибудут обходить сторонкой.

Я походил по комнате, взгляд упал на каменные ступени.Воевода выглянул в единственное окошко-бойницу, кивнул:

– Да, ты прав.

– Я что-то говорил? – удивился я.

– Разве ты не хочешь посмотреть сверху?

– Хочу.

– Тогда пойдем. Мы с тобой воеводы... хоть и разныеорды водили, а воеводам надлежит взирать сверху, аки орлы.

Он пошел первым, уперся плечом в крышку лаза, я услышалскрип, затем там наверху пораженно ахнуло:

– Красота-то какая!

Эхо в ответ привычно прокричало «мать... мать...мать»,умолкло сконфуженно. Воевода стоял у края парапета, а мир с башни казался вдесятки раз шире, горизонт отодвинулся, а в чистом после дождя воздухе мывидели с потрясающей четкостью даже листочки в лесу почти на стыке неба сземлей.