– Долго же ты, – сказал я.

А воевода прошептал:

– Как ты сумел?

Волк рыкнул:

– А вы чем дышите? Здесь кроме этих туннелей есть иузкие дыры для воздуха наверх. Иначе бы задохнулись... Но не мечтай, твоязадница застрянет сразу.

– Герой, – буркнул я. – Теперь перегрызи ещеи прутья.

– Надо же и тебе покрасоваться, – отпарировалволк.

Я ухватился за толстое железо. В ладонях заскрипело, кожа накостяшках стала желтой, там просвечивали суставы. Я чувствовал как вздуваютсямышцы по всему телу, а не только на руках, напрягся, рванул. Прутья остались натом же месте, но я и не надеялся, что сразу разлетятся в стороны, напрягся,железо под моими пальцами заскрипело, словно ножом скребли сковороду.

– Подается, – шепнул воевода возбужденно. –Давай еще!

– Дуйся, дуйся, – посоветовал волк. –Илибережешь силы для свадьбы?

Я перевел дыхание, стиснул челюсти, мои мышцы самипревратились в железо. Кожа увлажнилась, я был похож на бронзовую статую Геракла,раздирающего крокодила, только повыше, в плечах пошире и посильнее, понятно.Прутья начали подаваться, пласты моих грудных мускулов вздулись как щитыперсов, на моих плечах можно было бы гнуть рельсы, а на голове ковать железо. Вглазах потемнело, раздался скрип... но уже не в голове, это скрипели железныепрутья, покидая гнезда.

– Еще, – приговаривал воевода торопливо, –еще!

Потом он умолк, перед моими глазами колыхалось красное сплавающими пятнами и волокнами, в черепе уже стоял грохот, будто там ломаликамни. Голос волка ворвался как скрип сухого дерева:

– Еще!.. Давай еще!.. А этот прут?..

Меня шатало, я сжал челюсти так, что заломило в висках.Мышцы трещали, слово волокна рвущейся веревки, я чувствовал жар, кровь тяжелымикипящими волнами била в голову, вздувала мышцы как волны в океане во времябури. Сквозь багровый туман в глазах я чувствовал взгляд принцессы, и хотя мневообще-то на нее наплевать, но почему-то готов был скорее умереть, чем несуметь выломать эти прутья...

Голос волка понукал, торопил, я стонал, напрягался какЛаоокон со змеями, мышцы и железные прутья торчали, наконец, когда ноги ужепочти не держали, я услышал голос воеводы:

– Да хватит-хватит! Ну зачем ты его так?

Я прислонился к стене, дышал тяжело, часто, в груди хрипело,булькало и чавкало, словно слон шел по болоту. Когда в глазах чуть прояснилось,увидел на той стороне пещеры воеводу, что отвязывал герцога. Волк сидел,расставив передние лапы и смотрел на меня с насмешливым восторгом.

По одному пруту остались только по краям, остальные,изогнутые страшно и причудливо, усеивали пол. В щель можно было бы пройти почетверо в ряд. Я прохрипел, все еще чувствуя как дрожит все тело послепережитого напряжения:

– Ты... это... зачем?

– Красиво было, – признался волк. – У тебятакая мускулатура!.. Мы все были в восторге.

– Ах ты ж придурок...

– Тихо, – предупредил он и оглянулся в сторонупринцессы. – Кстати, она так смотрела на твои мышцы! Так смотрела...

У меня вертелось на языке спросить, как же она смотрела, всамом ли деле было грандиозно... я не сомневался, что грандиозно, но хотелосьполучить подтверждение еще разок, однако переломил себя, заставил себя даже несмотреть в ее сторону, а волк прислушался, сказал быстро:

– Тихо! Похоже, он возвращается.

Я закинул руку за голову, пальцы нащупали рукоять меча.Воевода опустил ладонь на рукоять кинжала.

– Мы дадим бой!

– Не стоит, – сказал волк нервно. – Я сам быне прочь... но здесь веет недобрым. Здесь кто-то есть еще... или вот-вотпоявится.

Принцесса вскрикнула, воевода указал на пол. Прямо из серогокамня выступали красные линии, медленно светлели, наливались пурпуром. В самомсерединке проступал как бы из глубины каменной горы далекий свет.

– Встанем возле двери? – предположил он. –Как только войдет...

Волк поднял морду, понюхал воздух:

– Одна струя тянет вот в ту сторону. Если отодвинете туплиту...

Мы с воеводой навалились разом. Камень скрипнул по каменномуоснованию, отполз в сторону. Из подземного хода пахнуло, как ни странно,запахом хвои, свежей зелени, влажной земли, перепрелых листьев.

Герцог нырнул в отверстие первым, сразу за волком, следомвпихнули принцессу, дальше пошел я, не выпуская из рук меч, а воевода ещеповозился сзади, тщетно пытаясь изнутри задвинуть камень на прежнее место.

В темном как ночь подземном ходу глаза привыкли не скоро, яслышал легкие болезненные вскрики, сам шарахался то головой, сам шарахался тоголовой, то кровянил плечи об острые выступы. Пробираться проходилось нередкона четвереньках, там бежали, двигались и ползли долго, наконец далеко-далековпереди блеснуло слабое пятнышко.

Я услышал радостный вскрик герцога:

– Выход? Я уж думал...

Голос принцессы был тихий и жалобный:

– Я больше не могу.

Под моими широкими ступнями жалобно вякнуло. Я наощупьотыскал ее хрупкое тельце, подхватил, нес в этом чертовой тесноте бережно истрадая, что каждый встречный выступ стесываю ее маленькой головкой, При каждомтаком ударе, сопровождающемся жутким хрустом, я стискивал зубы и ускорял шаг.стремясь выскочить на свет как можно быстрее, а когда светящееся пятнышкорасширилось, я уже бежал со всех ног, стремясь покончить с этим кошмаром,выступы скал били по голове и плечам, а хрупкое нежное тельце в моих могучихруках дергалось уже непрерывно, я слышал сухой биллиардный стук, и когда проходрасширился, я выскочил из каменного зева как камень, брошенный из баллисты.

За моей спиной оказалась узкая щель, сплошь заросшаякустарником и высокой крапивой с узорчатыми листьями. Впереди теснились хмурыедеревья. Я пошел ломиться через кусты и мерзкую траву. Принцесса заверещала изабилась в моих руках.

Волк с широко распахнутой пастью сидел на полянке. Красныйязык трепетал как пламя на ветру, желтые глаза блестели как крупный янтарь подсолнцем.

Принцесса брыкалась как зверь. Я бережно опустил ее наземлю, она вскочила, как подброшенная пружиной. Глаза сверкали дикие, лицопошло красными пятнами. Такие же пятнышки вздувались пупырышками на еепрекрасных плечах, руках, ногах и ягодицах. На узких ремешках, что служитодеждой, остались белесые пятна сока раздавленных растений.

Стиснув зубы, она принялась яростно чесаться. Сзадизатрещало, из джунглей помятой крапивы с пыхтением выполз герцог.

Я оглянулся на темный зев, что теперь стал чуточку виднее:

– А где воевода?