Право же, разобрать это по знакам на колеснице было не впример легче, чем складывать одну с другой книжные буквы.

Потом внимание венна привлёк возница, управлявший караковыми– вороными в подпалинах – жеребцами. Сперва Волкодав принял его замальчишку-подростка, может быть, племянника седока, и про себя подивилсяискусству, с которым тот направлял и подзадоривал могучих зверей. Но вот пришловремя остановить колесницу; подросток крепко и плавно натянул вожжи,откидываясь и отводя локти назад, так что расшитая курточка плотно облеглатело…

Девчонка!

Коням хотелось бежать и красоваться ещё, но выучка ихозяйская воля взяли своё. Караковые послушно встали и замерли копыто к копыту.Не хочешь, а залюбуешься.

Кланяясь кнесинке, юная возчица стянула с головы кожануюшапочку. Волосы у неё оказались тёмно-медные, волнистые и блестящие. Пареньвыпрыгнул из колесницы и пошёл вперёд, неся перед собой в вытянутой руке сразутри тонких метательных копья остриями вниз. Знак мира, покорности и любви.Впрочем, даже вздумай он ими замахиваться, он мало чего добился бы, кромесобственной смерти. Трое телохранителей сидели рядом с кнесинкой в сёдлах, икаждый знал, что ему делать.

Подойдя, сын старейшины молча опустился на колено и сложилсвои копья к ногам белой Снежинки. С двух других колесниц немедленно взревелитрубы с навершиями, выкованными в виде конских головок. Рёв раздавался прямо изразверстых медных пастей. Парень выпрямился. Вельхи знали толк в красноречии, ион, верно, собрался поговорить, но кнесинка опередила его, произнесяпо-вельхски:

– Добро тебе, славный Кетарн, сын Кесана и Горрах, наземле твоих предков!

Она никогда не считалась чинами, полагая: не будет уронаправде вождя, если он приветливо поздоровается с человеком ниже себя. Краемглаза Волкодав видел, как скривил тонкие губы Лучезар. Боярин понять этого немог. Хорошо хоть, помалкивал, со скучающим видом глядя поверх голов.

– И тебе добро, благородная бан-риона, дочь мудрогоГлузда и отважной Любимы, – ответил Кетарн. Было заметно, чтоторжественные слова, заготовленные для встречи, ещё путались у него на языке,мешая вести разговор. Волкодаву, однако, понравился его голос: звучный,глубокий, голос предводителя воинов, охотника и певца.

– Всё ли ныне хорошо в доме твоего отца, оКетарн? – продолжала между тем кнесинка Елень. Дочь правителя отличнознала, как беседовать с вельхом.

Кетарн ответствовал подобающим образом:

– По воле Трёхрогого, урожай ныне хорош и дичьизобильна, а табуны принесли хороший приплод. Мой род просит тебя изведатьнашего достатка и радости, о благородная бан-риона.

Елень Глуздовна наклонила голову под серебристой шёлковойсеткой – вежливая гостья, заехавшая на праздник:

– Воистину не откажусь я изведать веселья под кровомтвоего рода, Кетарн, ибо путь мой далёк, а кони устали.

Тут вельх мальчишески улыбнулся:

– Если твою славную кобылицу утомила дорога, прошу,госпожа, взойди на мою колесницу, а я стану править конями.

– И от этого не откажусь, – ответила кнесинка.

Пришлось Волкодаву смотреть, как чужой человек снимаеткнесинку с седла, а потом почтительно подсаживает на колесницу. Если бы ЕленьГлуздовна спросила его мнения, он бы попросил её остеречься бесшабашнойлихости, сквозившей в повадке сына старейшины. И уж точно отсоветовал бы ехатьс таким возницей да на незнакомых конях. Но кнесинка в его советах отнюдь ненуждалась. Ему показалось даже, она была не прочь за что-то досадить ему иблизнецам, в основном, конечно, ему. Только вот за что бы?.. Мысленно онперебрал истёкшую седмицу, когда он и братья Лихие день-деньской не спускали снеё глаз, а ночами по очереди дремали у колёс возка или под свесом шатра.Волкодав не нашёл, к чему она могла бы придраться. Да и сказала бы, если бывправду была чем недовольна…

Венн даже вспомнил их прошлые поездки на реку. И как она всёизводила его расспросами и разговорами. Со времени выезда из Галирада она незаговорила с ним ни единого разу. Может, негоже просватанной невесте болтать стелохранителями, да на глазах у посла?..

Рыженькая девушка тем временем уступила своё место Кетарну ипроворно забралась в другую колесницу, устроившись под ногами у седока.Волкодав, привыкший за всем наблюдать, видел, как Лучезар проводил её взглядом.

Кетарн тронул с места караковых, и венн с большимоблегчением понял, что можно было и не молиться Богам, испрашивая достаточнойрезвости для Серка. Или, наоборот, Боги его как раз и услышали, но поступили,как это у них водится, по-своему. Отлично обученные вельхские кони горделивовыгнули шеи и пошли чуть ли не шагом, разом выбрасывая покрашенные белойкраской копыта.

Двести лет назад пределы населённой земли потрясла война,которую до сих пор называли Последней. Не потому, что с тех пор больше не быловойн. Просто творилось тогда такое, что люди уже решили – настали последниевремена, близится скончание света.

Началось же с того, что в Вечной Степи, лежавшей за Халисуноми Саккаремом, появился некий народ. Отчаянный, озлобленный и готовый переестьгорло всякому, кто вздумает оспаривать его место под солнцем. Народ назывался меорэи появился безо всякого предупреждения и небесных знамений. Просто однаждывечером к известняковым утёсам, которыми от рождения мира обрывалась в мореВечная Степь, причалили несчитанные тучи тростниковых лодок под парусами,сплетёнными из жёстких жилистых листьев. На глазах у изумлённых степняков с нихтотчас полезли вверх тысячи мужчин, женщин и ребятишек. С местными жителяминикогда не виданные ими пришельцы обращались так, как бедный, но решительныйчеловек обращается с соседом-богатеем, обнаружив, что тот всю жизнь присваивалсебе его долю.

Если сегванов медленно, но верно выживали с родных острововползучие ледники, то меорэ, как выяснилось, в одночасье выкурили из домуизвержения огненных гор. Что, конечно, объяснялось кознями более благополучныхсоседей. Которые по недосмотру Небес и так наслаждались совершенно неумереннымиблагами!

Меорэ не плавили руды и понятия не имели о колесе. Нобезоглядная ярость не столь многочисленного племени на другой же день стронулас места степных скотоводов. Им пришлось искать новых пастбищ и водопоев длясвоих стад, но оказалось, что у каждого мало-мальски пригодного источника ужежили люди. Так разбегаются круги от камня, упавшего в пруд. Племя за племенемстало нарушать освящённые столетиями рубежи. Кто-то, потеснившись, решал спорполюбовно. Кто-то хватался за оружие и потом уже остановиться не мог, ведьизгнанного захватчика непременно надо покарать и ограбить. А боевые победы, каквсем известно, веселят кровь и заставляют жаждать новых сражений.

Последняя война разорвала и перемешала народы так, чтонарочно не выдумаешь. С той самой поры и жили в Ключинке западные вельхи и дажеуспели разделиться пополам, на два клана, луговой и лесной. Луговые жителивладели поймой реки Сивур, впадавшей в Светынь, и там, в заливных лугах,паслись их знаменитые кони. Лесных вельхов в шутку ещё называли болотными: их предки,убоявшись новых нашествий врагов, предпочли удалиться с открытых пространств вглухую крепь леса. Да и там жили в основном по торфяным болотам, ставя жилищана искусно укреплённых каменных островах, если не вовсе на сваях. Они добывалиболотное железо и слыли мастеровитыми кузнецами и тележниками. Луговые вельхиисстари считали лесных трусоватыми домоседами, а те луговых – горлопанами ипустобрёхами. Отношения нередко выяснялись в молодецких сшибках. Но, когда пятьлет назад государь Глузд прислал в Ключинку боевую стрелу, считаться обидами ипоминать былое вельхи не стали. Выставили единый отряд и домой вернулись сославой.